— Я нашел ваш вещевой мешок с банкой консервов и флягой в первый же день, вечером, на поляне,- вставил Сережа Ветров.

— Верно,-подтвердила Таня.- И мы решили не брать мешок,а установить возле него дежурство.Семен был уверен,что вы придете к мешку, и он оказался прав. Пока все искали вас,Березкин и Ветров дежурили поочередно возле мешка. А на третьи сутки, рано утром, в дежурство Сережи Ветрова вы и сами заявились. — Таня озорно улыбнулась и добавила: — Ветров здорово испугался вас…

Сережа возмущенно тряхнул головой.

— Ничего удивительного!- сказал он.- Тут кто хочешь испугается. Вид у вас был такой!… Вы шли, падали, поднимались, кричали что-то в бреду, а когда я связал вас и уложил, городили такое, что у меня волосы дыбом поднимались.

— А у тебя и волос-то нет, — деловито поправил Логачев. — Ты стриженый.

Все рассмеялись. Сережа шмыгнул носом, нахмурился. Он сидел, обхватив руками колени, и покачивался из стороны в сторону.

— Что же со мной стряслось? — поинтересовался я.

Отвечал Логачев:

— По всей видимости, горячка.

— Сколько времени прошло с той ночи?

— Семь суток, — сказала Таня.

Я ахнул.Шутка сказать: семь суток, и я ничего не помню! Абсолютно ничего! Потом друзья рассказали мне все подробно.

До лагеря ребята несли меня на руках,пять километров… Клали мне на голову и сердце холодные компрессы,пичкали разными снадобьями из неприкосновенного запаса, ночью держали в землянке, а на день выносили на воздух.

— А если бы Сережа не нашел ваш мешок,- сказал Логачев,- было бы плохо. Ведь мы искали вас совсем в другой стороне.

Мы проболтали до самого вечера. Собственно, говорили ребята, а я больше слушал. Уже в сумерки в лагерь вернулись Криворученко и Березкин.

Встреча с Семеном была бурной и радостной. Он расцеловал меня и тут же предложил побрить. Я не возражал.

Познакомился я и с пятым участником группы- Березкиным. Он мне пришелся по душе. Небольшого роста, худощавый, подвижный, в кепке с залихватски заломленным козырьком,с темным лицом и наголо остриженной головой, он походил на цыгана.Чувствовалось, что он подвижен как ртуть, очень энергичен и не может сидеть без дела. Пока шли бритье и беседа, в которой мы вновь и вновь возвращались к недавним событиям, Березкин нашел себе работу. Остро отточенным перочинным ножом он искусно выстрогал и тщательно отделал две узенькие дощечки, сложил их вместе, обтянул брезентом и, достав из кепки иголку с суровой ниткой, обшил. Получились прекрасные ножны для охотничьего ножа, которые он тут же и вручил Логачеву.

Из рассказов ребят выяснилось, что, если бы Фоме Филимоновичу не удалось закрепиться около гауптмана Гюберта в качестве егеря, друзья несомненно потеряли бы осиное гнездо из виду.

Никто, кроме Гюберта и его нового помощника Штейна, не знал, куда будет перебазирована Опытная станция. Не знал даже Похитун. Но старик Кольчугин спас положение. Он отправился со станцией на новое место, обосновался там и немного спустя отпросился на пять дней в отпуск домой. Через Березкина он сообщил Логачеву о новом местонахождении Опытной станции.

Я очень обрадовался, узнав, что через четыре дня Фома Филимонович обещал сам пожаловать на Полюс недоступности. Обрадовался, а потом встревожился.

— Это не опасно?- спросил я.

— Да нет,- успокоил меня Криворученко.- Мы не злоупотребляем этим. Он придет второй раз, а обычно мы встречаемся в лесу. Гюберт отпускает его по разным охотничьим делам. То он тетеревиные тока отыскивает, то утиные выводки, то скрадки оборудует, шалаши всякие строит. Да и осторожен Фома Филимонович. В лесу его черта с два найдешь, а он любого увидит…

Через два дня я впервые встал и сделал небольшую прогулку. Я очень ослаб, похудел, но ко мне вернулся прежний аппетит, и дело быстро шло на поправку.

За эти дни я лучше узнал Логачева, Березкина и Ветрова. Это были верные, надежные люди, отлично подготовленные. С Сережей Ветровым мы откровенно побеседовали как-то вечерком,в его дежурство. Он был очень смешлив, но изо всех сил старался не смеяться. Сережа сдерживал себя, когда речь шла о смешном;на его крутой,выпуклый лоб набегали тоненькие,как паутина,морщинки. Видно было, что он изо всех сил старался выглядеть солиднее и старше своих семнадцати лет.

Он рассказал о себе. Его отец и старший брат воевали на фронте: отец — комбатом, брат- командиром орудийного расчета.Мать и сестра живут в Москве, обе работают.

Сережа поделился со мной своими жизненными планами. Он стал радистом, потому что с детства увлекался радио и твердо решил посвятить себя этому делу. Он будет изобретать, экспериментировать, и о нем еще услышат. Он не прочь и попутешествовать.Например, он собирается побывать на Южном полюсе и говорит об этом так уверенно, как будто все зависит только от него.