На Севере зажглись сигнальные огни. Их не зажигали уже 1000 лет. Так что никто уже и не помнит, что это должно значить. Молодой капитан королевской гвардии отправляется на север, чтобы узнать в чем дело. По прибытии он узнает, что дозорные со сторожевой башни почему-то перестали выходить на связь. Капитан начинает расследование и довольно скоро понимает, что в округе происходит что-то странное, и многое совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Глава I. Вести с Севера
Из записей Энцио
Говорят, раньше в этом мире существовала магия. Не та, которой вас и сегодня с удовольствием попотчуют на ярмарках. А настоящая — та, от которой рушились империи и многотысячные войска обращались в пыль. Так было тысячи лет назад. Потом что-то произошло. И магия исчезла. И все что от нее осталось — это сны.
Во снах люди видят то, что случится с ними в будущем. Места, обрывки разговоров, ощущения…
Как и все здравомыслящие люди, сам я долгое время был убежден, что это вздор. Ну как кто-то может видеть собственное будущее? Ведь даже если ты его увидел, то можешь поменять, не так ли? Взять и не идти в тот лес, где на тебя набросится стая волков.
Как и все здравомыслящие люди, я полагал, что никаких сновидцев на самом деле не существует. И все это лишь сказки, придуманные инквизицией, чтобы можно было отправлять всех неугодных на костер. А там, мне не стукнуло 17 зим и мнение мое кардинально изменилось. Именно тогда я впервые обнаружил, что тоже вижу сны.
Ранение на охоте, эпидемии чумы в Столичных землях, гибель матери — все это открылось мне во снах, прежде чем случиться наяву.
В часы досуга я часто думал, доведется ли мне увидеть мгновение собственной смерти…
Ну вот. Увидел.
Поджав под себя ноги, я сидел на кровати и вот уже минут пятнадцать бессмысленно глядел в окно. Светало. Меньшее из двух Светил медленно поднималось из-за Мглистых гор. День обещал быть серым и холодным.
Признаться, я был удивлен. Я был уверен, что умру самой заурядной смертью. В глубокой старости в своей постели. Или от одной из тех болезней, которой одаривают гетеры завсегдатаев борделей. Ну или на худой конец напьюсь и утону в каком-нибудь пруду. Словом, умру как и подобает младшему брату короля: глупо и нелепо. Так, чтобы потомкам было потом, что вспомнить и о чем посмеяться на пиру.
Но нет. Оказывается, посмеяться будет особо не чему. Оказывается, меня повесят на главной площади столицы под улюлюканье и крики черни. Так себе смерть, если хотите мое мнение. Но это было еще не самое неприятное. Самое неприятное было то, что во сне, который я только что увидел, была названа точная дата: 42 луны летнего месяца Австера. По традиции ее озвучил королевский прокуратор перед приведением приговора в исполнение. А это значило, что жить мне оставалось чуть менее семи недель…
И странно: я очень хорошо запомнил дату, но почему-то совершенно не мог вспомнить, что еще там было в приговоре. За что меня повесят, черт возьми?
***
Все следующее утро я ходил как потерпевший. Никого в упор не замечал. А если со мной кто-то заговаривал, решительно не мог понять, что от меня хотят.
Кой-как я продержался до обеда. А там началось самое мучительное: заседание Верховного совета Талии.
Минут пятнадцать все ждали, пока явится придворный казначей. Наконец, придворный казначей явился, просил извинить его за опоздание, говорил, что потерял ключ от покоев… Ну да, конечно. В лифе одной из своих служанок он его потерял. Старый греховодник.
— Милор-р-рды! Тридцать второе заседание сего года 3427-го второй эпохи объявляется открытым. — Прокаркал церемониймейстер. — Славься Аурелиан Святой!!
— Славься Аурелиан Святой! — Вяло откликнулись присутствующие.
Скрип стульев. Все стали рассаживаться. Тогда мастер-хранитель Северной печати Брум встал. Кряхтя, поправил капюшон упавший на плечо. Откашлялся. И пошло-поехало по пунктам:
— Лорд Лерен уехал на охоту и требовал, чтобы в его отсутствие была решена проблема с водоотводом замка… (ага, уже два месяца прошло, как водоотвод сломался, а тут вдруг нате почините)
— В Тробергском лесу участились нападения бандитов… (граждане, не ездите через Тробергский лес)
— Солдаты Западного гарнизона жалуются на плохую кормежку… (чует моё сердце, что солдаты Западного гарнизона останутся на неделю без кормежки)
— Крестьяне жалуются на высокие поборы… (увы и ах)
— Придворный казначей жалуется, что казна стремительно пустеет…
И бла-бла-бла.
Как обычно, все на что-то жаловались.
Всё заседание я поглядывал в окно и откровенно клевал носом. Благо, ко мне особенно не лезли. А если лезли, отвечал я по большей части односложно и, кажется, по большей части невпопад.
— Вы, ваша милость, кажется, не выспались? — Снасмешничал в конце концов Дофур.
О, Дофур. Вот уж кто воистину обрадовался бы моей смерти.
Блестящий юноша, отпрыск одного из самых благородных семейств Талии. С детства его прочили в главу Совета. И тут вдруг появляюсь я.
(По старой эолийской традиции младшие дети монарха сами выбирают себе надел для службы. И когда я выбрал Талию, для Дофура это был удар).