С секундным интервалом хлопнули двери, на пороге появились Казаков и Вика. Начальница медслужбы была при пистолете, хотя обычно игнорировала свое право ношения оружия. У Казакова за спиной висел распылитель. Баграт поднял бровь, но ничего не сказал.

– Начальство не опаздывает? – ядовито осведомился Голубев. – Как насчет вежливости королей?

– Подождем до коронации, – серьезно сказал Александр и оглядел собравшихся воспаленными глазами. – Можно начинать.

– А как же Дима и Юрик? – спросила Лена.

– Они не придут. – Казаков усмехнулся. – Просили передать, что воздерживаются.

– «Сказали мне, что эта дорога приведет меня к океану смерти…» – пробормотал Баграт.

– Итак… – Казаков словно не расслышал реплики. – Вчера вечером курсант химгруппы…

– Стажер, – тихо подсказал Голубев.

– …курсант химгруппы Олег Красовский изнасиловал учительницу Татьяну Смирнову…

– Это не доказано! – Баграт уставил в Казакова палец, как пистолет. – Я уверен…

– Сейчас говорю я! – Александр повысил голос. – Мы орали двенадцать часов, то есть вы орали! Люди попросили время на обсуждение, и время это истекло! Нам надо решать. Итак, изнасиловал. Виктория говорила с Таней. Та просит сурово не карать и говорит, что сама виновата, но при этом пребывает в истерике. Свидетельские показания вам известны. Сам Красовский отказывается что-либо говорить и сейчас находится под стражей. Пора решать.

Он плюхнулся в свободное кресло. Распылитель за спиною, видимо, мешал, и он переложил его на колени. Вика присела на диван.

– Можно? – Голубев сочился саркастической вежливостью. – Я буду краток. Я резюмирую то, что уже говорил. Совершено гнуснейшее преступление. Казуистические ссылки на отсутствие законов ничего не меняют. В нашей ситуации законы создаются на ходу, постфактум, и наша цель – не соблюдение несуществующих законов, а поддержание элементарного порядка.

– Нойе орднунг! [3] – выкрикнул Баграт, с ненавистью глядя в обрюзгшее от бессонницы лицо капитана Котов. – Вы решаете принципиальный вопрос, изолировавшись от людей! Тогда – выносите на обсуждение!

– Баграт, тут ты неправ. – Крайновский оторвался от доски, сцепил пальцы. – Это вызовет свалку.

– Малян полагает, что лучше свалка, чем диктатура, – усмехнулся Андрей. – Для него все, что сказал не он, – тоталитаризм. Короче, это даже не просто изнасилование – любимый стажерчик Баграта, втоптав в грязь нашу сверстницу, унизил и нас. Скоро стажеры примутся резать взрослых, а Малян заявит, что закона про убийство пока не существует! – Голубев сорвался на крик.

Баграт вскочил. Валерьян придержал его за локоть, словно опасаясь, что тот кинется в драку.

– Много текста. – Координатор поморщился. – Твое предложение?

– Изгнание. Изгнание на отдельный остров с минимумом припасов навечно. Или даже расстрел. Среди моих Котят найдутся…

– Вот именно! – Багратов палец чуть ли не упирался в голубевский подбородок. – Убийц ты воспитываешь, фашистов! И название-то подобрал, еще бы – фольксштурм…

– Фольксштурм – это ополчение, – буркнул под нос Стась, даже теперь не пожелавший терпеть столь вопиющей военно-исторической безграмотности. – Дедушки и инвалиды с фаустпатронами. А у Андрюши нашего, скорее, гитлерюгенд.

Губы Голубева задрожали, он хотел ответить, но мягкий глубокий голос Виктории трезвил их.

– Ребята, не будем выяснять отношений, – попросила она. – Баграт, твое предложение?

– Я согласен на любое наказание, при котором Олег остается в колонии и продолжает работать.

– Само собою! – Андрей делано хохотнул. – Насильники и анархисты – самые ценные сотрудники Баграта Маляна!

– Ты… ты… – Баграт шагнул вперед. – Товарищи, он же фашист! Как вы не видите! Или вы… или вы… или вам тоже – только власть?

– Да, нам власть. – Теперь они стояли вплотную. Голубев был бледен. – А ты – христосик? Или лицемер? А если бы на месте Красовского был один из Котят, а на месте Татьяны – Простева? – Голубев кивнул на Лену, Лена слабо ахнула и закрыла лицо руками. Баграт положил руку на расстегнутую кобуру. Голубев шагнул в сторону, его рука тоже нырнула к поясу.

– На месте!!! – Крик сорвался на последней ноте. Казаков уже не сидел. Он стоял, направив жерло распылителя на Голубева и Маляна. Виктория тоже стояла за его спиной, держа ТТ в опущенной руке. Все замерли. Леня Крапивко поднялся со стула и с длинным вздохом прошел мимо оторопевшего Баграта, мимо застывшего Казакова, мимо Вики. Хлопнула дверь.

– Я ожидал, что так кончится, – заговорил наконец охрипшим голосом Казаков. – И принял меры. Я вооружил курсантов промышленных и сельскохозяйственных курсов. Юра Танеев с ними. Я предупредил Диму Колосова, чтобы был готов вывести из ангара бронемашины. Леонид сейчас даст сигнал. Уже дал.

Немая сцена длилась, и координатор мог беспрепятственно продолжать.

– Своим экстремизмом вы, – жерло распылителя ткнуло в Голубева и Маляна, – поставили колонию на грань раскола и гибели. Вы словно пропустили мимо ушей сообщение экспедиции об обнаружении колонии хиппи на холмах. Вы готовились начать заварушку из-за Красовского. Я не знаю, кто из вас опаснее: ты, – кивок на Андрея, уже открывшего рот в попытке что-то объяснить, – нисколечко не интересующийся людьми, а только властью, ритуалами, званиями. Или ты, – Баграт стоял, понурив голову, – желающий свободу и справедливость всем, даром и немедленно, и тут же подменяющий понятие «справедливость всем» понятием «справедливость нашим». Может быть, на этот раз я сбивчиво говорю, но зато я впервые что-то последовательно сделал!