– Думаю, тебе не нужно объяснять, что такое подписка о неразглашении?

– Не нужно, - Клим покачал головой, при этом его едва не вырвало.

– Вот и хорошо. Я столько подписок давал, что если их в стопку сложить, большая советская энциклопедия рядом с ней будет смотреться как книжка-раскраска для детей до трех лет. Но успехи у нас есть, и шансы твои неплохие. Отговаривать тебя не буду, ты нам очень нужен, но знай, это на девяносто процентов билет в один конец.

– Десять - это неплохо, - отозвался Клим.
– В моем случае десять - это охрененно большой шанс. Когда начнем?

– Прыткий ты слишком, сначала надо привести тебя в порядок, иначе не переживешь то, что мы тебе приготовили. Светлана Сергеевна гарантирует тебя довести до этого рубежа через две, максимум три недели, - он бросил на полноватую докторшу свой фирменный взгляд поверх очков.

– Максимум три, - оставляя себе пути к отступлению, заявила та.

– Хорошо, занимайтесь. Дайте нам результат, и я постараюсь сделать все, что в моих силах, дабы вернуть вас в строй, ведь это то, что вами движет.

– Да, - ответил парень и закрыл глаза.

– Светлана, душенька, вы сказали, что к этому времени Николаев будет выглядеть гораздо лучше, а сейчас ему не только не лучше, он сдает.

– Роман Данилович, я сделала все, что могла. У нас лучшее оборудование, но мы с трудом поддерживаем его на уровне ремиссии, Николаев умирает. И чтобы мы не делали, он все равно умрет. Вчера он просил позвать вас, он хочет попробовать.

– Попробовать?
– усмехнулся куратор проекта от министерства обороны.
–

Да он спятил! Вложить в умирающего бойца десятки миллионов рублей, это все равно, что выкинуть их на ветер. У вас при прошивке умирали крепкие и здоровые люди, а этот солдат почти покойник. Не понимаю, как он держится, похоже, только на морально волевых. Светлана Даниловна утверждает, что если бы не его сила воли, он бы не прожил и недели.

– А это интересно, - неожиданно произнес Демин, он снова окинул собравшихся в кабинете людей своим фирменным взглядом.
– Света, готовьте его к процедуре.

– Он умрет, - возразил военный, - бессмысленная трата бюджетных средств.

– Он уже должен был умереть, - возразил профессор и новатор, - он жив потому, что ждет одного - операции. Не будь этого, он бы уже давно сгорел в нашей печи. Все, Света, не медлите, если он так хочет жить, то переживет все, что мы с ним сделаем.

– Запишите, что я против, - попытался оставить за собой последнее слово военный.

– Михаил Дмитриевич, мы обязательно это зафиксируем.
– Потом улыбнулся и добавил, - «Баба Яга, против!»

Генерал Ломов не выдержал и расхохотался.

– Точно, Роман Данилович, Баба Яга против. Черт, как давно это было?
– потом вдруг подмигнул и, открыв планшет, уселся смотреть детский мультик.

– Готовьте Николаева к процедуре, - уже не обращая вынимания на генерала, произнес академик Демин.
– Посмотрим, насколько он крепок. Он собирался в Ад, давайте выпишем ему путевку. Есть такой тип людей, которых туда отправляешь, а они возвращаются с загаром, с магнитиками и хорошим настроением.

Светлана Сергеевна улыбнулась и, забрав свой планшет, покинула кабинет. Она была хорошим врачом, так как полностью лишена жалости к пациентам, и сейчас недрогнувшей рукой подписывала раненому лейтенанту билет в один конец - крепкие мужики не смогли пережить процедуру. Профессор знал, что она возможна, один раз она удалась, но Клим слишком слаб, чтобы выдержать все, что ему приготовили.

Семьдесят два часа спустя.

– Я же говорил, что ничего не выйдет, - зло произнес генерал.
– И что мы получили? Ничего, только деньги потратили.

– Вы ошибаетесь, - поправляя очки и наблюдая за показателями мониторов, отозвался Роман Данилович, - внедрение произведено.

– И что толку, это тело, считайте, мертво, - возразил Ломов.

– Не мертво, а в глубокой коме, и скорее всего, он никогда из нее не выйдет.

– И поэтому вы продолжаете тратить на него деньги, и определили его в жутко дорогой медицинский автоматизированный бокс?

– Именно поэтому, - спокойно отложив планшет и закуривая, отозвался Демин. Выдержав паузу, он выпустил струю дыма в потолок и, слегка прикрыв глаза, продолжил, - именно поэтому, что этот полуживой парень, прошедший процедуру от начала и до конца в состоянии близком к смерти, когда остальные уже концы отдавали, еще жив, хоть и в коме, дает мне надежду на то, что он откроет глаза. Это лучший экземпляр, который у нас был и есть.