Я сначала прошлась по кабинету, подмечая, что мне может потребоваться, потом вернулась в комнату и изучила свой холодильник. Список составляла не долго, но после этого моему организму захотелось подкрепиться. Я разогрела вчерашнюю курицу с рисом и с удовольствием отобедала.

Когда сытая и раскумаренная после еды я собралась немного подремать, в мою дверь громко постучали. Надевая на ходу маску, я тотчас поспешила на призыв.

На пороге дома, опираясь на косяк, стоял молодой пант. Довольно непотребного вида, в том плане — его лицо и руки покрывали глубокие ссадины.

— Ты ведьма-медик?

— Я, — отозвалась уже не реагируя на прицепившуюся ко мне кличку. Что ж теперь поделать?

— Помощь твоя нужна.

Спрашивать какая я не стала, итак, было вполне очевидно.

Я пригласила панта в дом, привела его в кабинет. Он тут же устроился на кушетке и даже стянул с себя рубашку.

— Лечи меня, — почти приказным тоном, заявил мужчина.

Я надела перчатки, приготовила перекись, зелёнку, вату и щипцы. Пока все это делала, приглядывались к царапинам панта. Почти месяц никто не приходил ко мне с подобным. Что ж… Видимо, бои на этот срок прекращались, а теперь опять возобновились. И причины и того и другого могут быть разные.

— Кто тебя так? — решила я поинтересоваться, выливая на плечо пострадавшего прозрачную жидкость.

— Ракшас один! Недомерок! — рявкнул пант.

Ну, хорошо, что не сослался на свою самку, как делали это другие.

— Почему недомерок?

— Потому! Мельче меня в одну треть, но юркий и изворотливый!

Я тихо, чтобы пант не слышал, усмехнулась. А затем спросила:

— Что ж вы не поделили?

— Деньги, — бросил он, а потом дернувшись, как будто опомнившись, злобно спросил: — А тебе какая разница?

— Никакой, просто интересно… Ты ж не первый у меня такой. Много я подобных ран уже полечила.

— Делай свое дело, быстро и без лишних вопросов.

Ах, вот так, не много этот пант себе позволяет? Грубить ведьме-медику?

Я просушила обработанные раны и от всей души принялась прижигать тело панта зелёнкой. Естественно, тут же услышала местный мат, а вслед за ним:

— Уф… Увижу эту черную морду — убью!

Резко остановившись, я спросила:

— Тебя так уделал черный тендуа?

Пант так же резко обернулся, сузил глаза, за ними сузились зрачки:

— Знаешь его?

— Видела как-то на улице, редкий окрас… — слегка растерялась я. Ведь если это Кишан, то выдавать я его не собиралась.

— Врешь! Знаешь? — пант даже схватил меня за запястье и сильно сжал, так он был зол.

Я одернула руку и пригрозила щипцами:

— Да говорю же — просто видела. Ты про черную морду сказал, вот и предположила я.

— Точно? — уже спокойней спросил он, отворачиваясь от меня.

— Да точно, точно…

— Уф… — простонал пант, ведь я опять принялась тыкать в него щипцами с зелёнкой.

— Говорят он не местный, в простом обличье его никто не видел… — вдруг разоткровенничался мой пациент. — Ничего, завтра ещё один бой. Реванш. Должен прийти, недомерок, ведь судя по всему, деньги ему очень нужны. А мы то уж с братьями его встретим.

И вот тут я по-настоящему испугалась за черныша. Видела я его в обличье тендуа, довольно большая особь, а этот ободранный пант только что сказал, что он больше победившего будет. Его братья, я даже не сомневаюсь, не меньше. И здесь изворотливость и юркость Кишана на вряд ли ему помогут против нескольких таких озлобленных кошаков.

Ракшас! И что же делать?

Я закончила обрабатывать плечи и руки и переключилась на лицо. Быстро обработала не такие уж и глубокие четыре царапины на щеке. Подумала, что не помешает прививку от столбняка поставить, но тут же вспомнила, что использовала вчера последнюю ампулу на подростка, неудачно приземлившегося, качаясь на самодельных качелях.

— Если болеть будет или загноится, приходи ко мне дня через три, — сказала я панту, снимая перчатки. — Укол тебе поставлю.

— Что поставишь? — не понял пант. Я, решив не пугать иномирянина объяснениями, со вздохом сказала:

— Пролечу ещё раз.

Пант кивнул, достал из кармана несколько монет и оставил их на кушетке. Поднялся, прихватив с собой рубашку, и начал суетливо ее надевать. А я вот с тяжёлой душой наблюдала за действиями исцарапанного. И переживала отнюдь не из-за его ссадин.

— А на бои ваши посмотреть можно? — тормознула я панта уже на пороге. Он ответил, не оборачиваясь:

— Самок не пускаем, манахай, — и резво удалился.

Прибираясь после в кабинете, я все думала о Кишане. И о завтрашнем бое. При мысли о том, что его могут там убить, становится жутко, аж сердце сжимается…