Следующее утро было посвящено воспоминаниям о ресторане и выплеску эмоций. Возмущениям, какой плохой сервис у этих шведов, явились для меня полной неожиданностью.

Оказалось, все официантки при виде наших девушек разбежались. Одна заявила, что у неё рабочий день закончился, другая – что этот столик не её, третья куда-то запропастилась, чтобы не обслуживать русских "олигархов".

– Олигархов?

– Да, да, я слышала, как они шептались и обозвали нас олигархами, – рассказывала Ника.

– Нас мурыжили почти полчаса, – добавила Лана.

Я не верила своим ушам.

– Да, да, – убеждала меня Ника, – Мы пересели, и опять никого. Кристиану пришлось требовать администратора. Он нас и обслуживал.

– Когда мы вошли, – подхватила Лана, – все головы повернулись к нам. Они даже жевать и говорить перестали. Ну и дикие эти шведы!

– Все шведки сидят в джинсах, как одна, – продолжала Ника, – взглянуть не на кого. Впрочем, как всегда и всюду. А мы пошли к столику, и все головы поворачивались за нами. В полной тишине! Ты представь себе такое! Смотрели на нас, словно на экзотические существа.

Так я поняла, что шведов с их стремлением быть как все, удивить совсем не трудно.

Чтобы ощутить ауру средневекового Стокгольма, надо прогуляться по Престгатан – улице в Старом Городе.

Здесь нет ни магазинов, ни туристов. Я иду по Престгатан в полном одиночестве, и стены древних домов эхом отражают стук моих каблуков по гранитной брусчатке. Эта улочка настолько узка, что так и представляется средневековый всадник с копьём поперёк седла, проверяющий расстояния между домами. Вдруг на соборе, где-то совсем близко за моей спиной, начинают бить древние куранты. Их мелодичные раскаты немного отстают от моих шагов, и мне кажется, что я провалилась во времени.

Улочка изгибается дугой, поэтому не проглядывается сразу полностью, открывая взгляду лишь несколько ближайших домов и оставляя в тайне то, что ждёт меня впереди. И кажется, что из-за поворота сейчас появится либо монах в рясе, либо торговка с корзиной, либо пробежит вприпрыжку шустрый подмастерье.

На Престгатан начинаешь снова замечать особенности архитектуры. Здесь ничто не отвлекает моего взгляда от массивных дверей, каждую со своеобразным украшением, с замысловатыми арками. На Вестерлонггатан я потом встречу входные группы даже с более интересным декором, но в первую поездку не разглядела. А на Престгатан я прихожу в восторг от старинных ставенек и засовов, чугунных вывесок и фонарей. Только зелёные гирлянды, то тут, то там украшающие подоконники и двери, заверяют меня в том, что жители не покинули эту улицу когда-то давным-давно, а продолжают на ней жить и сейчас.

Окошки выглядят вполне ухоженными, обжитыми и обитаемыми. Стёкла располагаются не в нишах толстых стен, как в России, а на одной плоскости со стенами, словно в дачных домиках. И никаких пластиковых стеклопакетов, нарушающих целостность архитектурного облика. В каждом окошке – по рождественскому семисвечнику. Дань традиции, а традиции в Швеции нерушимы. Семисвечники светят и для тех, кто идёт по улице. На улице я одна, и, несмотря на одиночество, мне становится по-рождественски тепло и светло на душе. Спасибо жителям!

Неожиданно Престгатан расступается, и я оказываюсь перед громадиной Немецкой церкви. От её мрачных стен из тёмного кирпича веет холодом. Задрав голову, я разглядываю острые башенки, часы с чёрным циферблатом, узкие высокие окна и не без содрогания – водоотводы в форме драконов, расправляющих свои крылья под самым шпилем.

Построили эту церковь немецкие купцы, которые издавна обосновались в Стокгольме. У них был свой торговый двор, на котором хранился товар, а также дом, в котором собиралась немецкая гильдия, как, впрочем, и у русских купцов, у финских и, возможно, других национальностей. Одно слово – портовый город. Однако благодаря тесной торговле с Ганзейскими городами немцев было особенно много. В четырнадцатом-пятнадцатом веках немецкие купцы составляли четверть городского населения, а в магистрате они занимали добрую половину мест и таким образом оказывали влияние на принятие важных решений. Коренное население называло такое положение дел засильем немцев и недолюбливало их. И потому свою церковь им долго не разрешали построить. Возвели её сравнительно поздно, лишь в семнадцатом веке. Но зато готический силуэт её колокольни, видный со всех сторон, теперь неразрывен с образом Гамла Стан и, превосходя по высоте даже собор, возносится над крышами Старого Города из самого его центра.

Миновав микроскопический скверик у Немецкой церкви, я увидела на Престгатан первые живые души. Это были русские туристы, столпившиеся у того места, что искала и я, а именно узкий проход между домами. Из-за них я не могла разглядеть его и сфотографировать. А туристы внимательно слушали гида.

"Эта улочка самая узкая в Стокгольме, – рассказывала гид, – ширина её всего девяносто сантиметров. Часть её занимает лестница из тридцати шести ступенек. Улочка названа в честь немецкого купца Мортена Тротцига, жившего здесь в шестнадцатом веке и имевшего свою лавочку. Когда его лавка стала приносить хороший доход, Мортен расширил свой "бизнес", занявшись экспортом железа и меди, которые добывались в Швеции. Металлы взвешивали перед погрузкой на корабли как раз на соседней Железной площади".

И гид пригласила свою группу спуститься на Железную площадь по Marten Trotzigs gr"and, то есть по переулку Мортена Тротцига. За то, что она называла его улочкой, я ответственности не несу. Возможно, для большего контраста с его шириной. И туристы начали просачиваться в этот переулок, по одному. Просачивались, фотографировались и просачивались.

Процесс затягивался и, чтобы не терять времени, я решила прогуляться по оставшейся части Престгатан. Кстати, название этой улицы, тоже переводимо и означает Пасторская улица. К тому же, в северной части улицы, которую я давно миновала, жил шведский пастор, и она называлась Svenska Pr"astgatan, то есть Улица Шведского Пастора. В южной части, куда я как раз добралась, жил немецкий пастор, и она называлась соответственно Улица Немецкого Пастора. Существует легенда, что небольшой кусочек между этими улицами отвоевали себе… черти, и назвали его Хелветесгрэнд – Адский переулок. Именно там жил и палач. Но говорят, его дом заколдованный, с первого раза ни за что не найти. Наверное, именно поэтому я забыла поискать этот переулок, когда проходила мимо. Черти не дремлют, однако!