Упи тоже был без ума от нашего гостя, независимо от его обличья. Мирон отвечал ему взаимностью, днем позволяя роботу гладить себя холодной рукой, а вечером проигрывать ему в маджонг. Астра за все это время позвонила лишь пару раз, и видя мои счастливые глаза, ее сидячая галограмма с довольным видом тут же испарялась из моей гостевой комнаты.

В общем - у нас была идиллия. И самая приятная и страстная идиллия происходила по ночам, когда мы с Мироном, отправляя робота отдыхать, закрывались в моей спальне… Но мы не только любили друг друга физически, мы еще много разговаривали и даже строили планы. Совместные планы на будущее, которое приближалось с неимоверной скоростью, быстрей чем скорость света по Олафу Рёмеру.

В утро дня “х” я жутко нервничала. А объяснить почему, даже самой себе, не могла. Косилась на белоснежного самоеда, не веря, что вот именно его я больше не увижу… И я уже начинала по нему тосковать. Мирон, чувствуя мое состояние, не отходил от меня ни на шаг. И Упи тоже все время был рядом: накормил нас на завтрак сырниками, а потом принялся за уборку, но все время как-то поблизости.

За час до прилета Миролета мы с Мироном пошли прогуляться по оранжереи.

Я замерла у стеклянного купола, вглядываясь в небо. В котором разноцветными огоньками мигали сверхскоростные корабли… Здесь, в этом зеленом уголке моей квартиры, удивительным образом сочетались прошлое, которое словно сошло с фотокарточек моей бабушки, и будущее… Точнее - бабушкино будущее и мое настоящее. Самоед побегал по зеленой травке, а потом подбежал ко мне, уселся рядом и тоже задрал свою мордочку. Моя рука по инерции погладила собаку, перебирая пальцами густую шерсть.

– Пора.
– констатировала я. Мирон кивнул и я развернувшись, направилась к выходу. Белые лапки засеменили за мной.

Полет на Миролете прошел нормально. А Ямал встретил нас снежной бурей. Такое погодное явление вживую я видела впервые. И, вроде бы, было дискомфортно ощущать на себе порывы ледяного ветра и колючие криссталы снега… Но этот снежный танец завораживал. Красиво.

До дома шамана мы, несмотря на погодную преграду, добрались быстро. Зашли в подъезд, поднялись на лифте… А возле квартиры меня охватила неожиданная паника. В детстве я часто испытывала подобное, в те моменты, когда оставалась одна… А сейчас, я словно ожидала одиночества. Которого так всегда сильно боялась.

Дверь открылась неожиданно. Я даже слегка растерялась, увидев перед собой Хабэча Хываревича.

– Добрый день, Электра, - произнес он.
– Я вас уже жду.

– Добрый… - кивнула я и с некой тревогой сделала шаг, чтобы переступить порог ненецкой квартиры. А вот Мирон, опередив мои действия, шустро проскочил между моими ногами и уже встречал меня в прихожей. Хозяин квартиры пригласил нас жестом в гостиную.

– Присаживайтесь, - предложил шаман, указывая на диван. Я прошла и послушно села на кожанное, скрипящее безообразие.
– Как прошел этот месяц?

– Нормально.
– ответила я и посмотрела в голубые глаза Мирона. Он же приблизился ко мне и лизнув мою ладонь, лег на пол, возле моих ног.

– Вижу, вы сблизились… - с улыбкой заметил Хабэча. Я решила не отвечать и лишь жеманно пожала плечами.
– Ладно, приступим к главному.
– он дернул рукой пояс и достал из висящих на цепи ножен необычный кинжал.
– Вставай, Мирон.
– сказал он. Самоед поднялся и принял самую настоящую собачью стойку. Хозяин квартиры опустился перед ним на колени и начал этим самым кинжалом, если можно так сказать, стричь… Сначала голову, потом холку, спинку… Делал шаман это очень быстро и ловко. Я едва поспевала перемещать взгляд. И с жалостью смотрела на свою собаку и белоснежные клочья шерсти, падающие на цветастый ковер. Когда были сострижены задние конечности самоеда, Хабэча резко поднялся. Убрал кинжал в ножны и принялся собирать состриженную густую шерсть.

– Ошейник пока снимать нельзя.
– выдал он.
– Я должен обработать шерсть и связать из нее пояс. И только после этого Мирон сможет вновь вести прежнюю человеческую жизнь.

– А много времени это занимает?
– поинтересовалась я.

– Суток мне хватит.
– ответил шаман.

– Я не смогу остаться, - с грустью заметила я.
– Я сегодня взяла выходной, а завтра мне нужно на работу.

– Летите домой, - ответил мне Хабэча Хываревич.
– С Мироном все будет в порядке.

Я обреченно посмотрела на самоеда. Мирон облизнулся и одобряюще кивнул.

– Я могу побыть у вас еще немного?
– спросила я.

– Конечно. Сколько пожелаете.
– ответил шаман с улыбкой и направился в сторону одной из комнат.
– Будете уходить - просто захлопните дверь.
– и он скрылся в недрах помещения.

Мирон тут же запрыгнул ко мне на диван и уткнулся в мое плечо обстриженной мордочкой. Я обняла собаку, сильно прижимая его к груди.

– Не хочу тебя оставлять.
– прошептала я.
– Понимаю, что надо, что все будет хорошо, но… Мне так грустно расставаться с самоедом… Со своей мечтой… Я, наверно, эгоистка?
– пес гавкнул и лизнул меня в щеку. Я улыбнулась в ответ и чмокнула Мирона в холодный и мокрый нос.
– Мы же скоро увидимся?
– самоед кивнул.
– Ты прилетишь ко мне?
– опять кивнул.
– Тогда, не к чему затягивать с прощанием и я прямо сейчас полечу домой и буду тебя ждать.
– Мирон вновь лизнул мое лицо, а я еще раз обняла собаку и, сдерживая слезы, поднялась с дивана. Дошла до входной двери и обернулась. Посмотрев на эту белую мордочку в последний раз.

Дома я сразу же плюхнулась в кровать и приняв капсулу снотворного, провалилась в сон. Чтобы этот день как можно быстрей закончился и начался новый.

Утром, избегая разговоров с Упи, который, в принципе, сам был грустен и молчалив, я быстро позавтракала и поспешила на работу. И этот день был самым долгим в моей жизни. Мысли о Мироне не покидали мою голову, я прокручивала различные варианты нашей встречи. И очень боялась, что она не состоится. Когда часы пробили окончание моего рабочего дня, я пулей покинула родной музей и полетела домой. И в прямом и в переносном смысле этого слова.