Демон попробовал встать с земли, но сразу же почувствовал резкую боль в шее. Тело сковала руна Подчинения и демон закрыл глаза. Охотник поднял над головой окровавленный узкий клинок и из него в небо ударил тонкий, ярко-белый луч света. Небо ответило Охотнику раскатом грома и ветвистой молнией, осветившей замок Вевельсбург. Северная башня замка полыхнула огнём, раздался громких треск раскалённых докрасна камней.

«Так-так, — удивлённо произнёс Гюнтер, — никогда бы не подумал, что в замке проводят обряды жертвоприношения и призывы демонов».

«Так знай, человек, таких замков множество. Таких как ты единицы и вы, рано или поздно, проиграете».

«И не мечтай, Изарахорд. Может есть смысл отправить тебя в тонкий мир? Как думаешь?»

«Лучше убей, Охотник. В моём мире не терпят нарушителей законов».

«Как скажешь, демон, как скажешь».

Меч Охотника сделал свою работу, отделёная от тела голова демона покатилась по земле, вспыхнула багровым светом. Изарахорд превратилось в пепел, который подхватил ветер и рассеял в окрестностях замка Вевельсбург…»

Сколько я нахожусь в кафе? Почти час и всё это время меня не покидает чувство, что самое главное — то, что навсегда изменит мою жизнь, — я упускаю. Запах кофе, корицы и свежей выпечки, выверенные до миллиметра, с виду скупые, движения рук бармена, негромкая музыка. Что-то из Леграна. Тепло и вальяжно на душе. Не к добру это… ох, не к добру. Я встрепенулся: эти мысли приходят мне в голову каждый раз, когда я вижу её, девушку в ярко-красном берете, сидящую за соседним столиком. Она, склонившись над планшетом, что-то пишет в мессенджере, изредка беря в руку чашку с давно остывшим кофе. Что у неё в голове, интересно? О чём мечтает эта светловолосая девушка в свои двадцать с небольшим лет? О красивых свиданиях, полуночных барах, о туфлях от «Маноло»? А может, о звёздном небе Манхеттена, струнных квартетах за углом, о лукошке клубники посреди зимы? Цветы с курьером, гардеробная комната с откровенными зеркалами, от которых ничего не скроешь, первый и неловкий поцелуй главного героя… Романтика.

Чёрт побери, как же я далёк от этого, ежедневно сталкиваясь с проблемами повседневной жизни! Я посмотрел на девушку, усмехнулся, отвернулся к окну. В этом году очень мягкая осень. Солнце, как ему и положено, садится очень рано, голые деревья обнажёнными чёрными трафаретами на фоне вечернего неба. Ветер гонит по улице смятые бумажные пакеты, обрывки газет и жёлтые, с коричневым оттенком, листья. Неудивительно, что в кафе много посетителей: на улице ветер изо всех сил старается забраться под воротник курток, осенних пальто, забрать то, что по праву принадлежит человеку: тепло человеческого тела, тепло души. На наручных часах сработал будильник: до встречи с метаморфом ровно час и его мне за глаза хватит, чтобы спуститься под землю, проехать на поезде метрополитена из одной точки до другой, потом подняться наверх, на поверхность земли, и найти в парке нужную скамейку на которой меня будет ждать нелюдь.

— Пора, Олег? — спросил бармен, полируя подковообразную стойку.

— Да, пора. Привет Орхидее, Марк. Скажи ей, что опаздывать на встречу с другом — нехорошо.

— Передам, конечно. Ох уж эти женщины, — притворно вздохнул Марк. — Не пойму одного, Олег: почему Орхидея всегда бледнеет, когда слышит твоё имя?

— Без понятия. Есть кое-какие мысли в голове, но…

— Заходи, всегда тебе рад. Да, чуть не забыл: вчера два типа неприятной наружности показали мне фото интересного человека. Парень, лет тридцати, темноволосый, с аккуратной бородкой и голубыми глазами, возле правого виска небольшой, еле заметный шрам..

— Марк, хорош дурака валять, — перебил я бармена, — зачем они меня искали, на словах что-то передали?

— Нет, ничего не передали, — пожал плечами Марк. — Единственное, просили напомнить, что за тобой долг из Хорватии.

— Вот как? А ну-ка, обрисуй этих типов неприятной наружности.

— Я фото с записи камеры сделал, — улыбнулся Марк, протягивая мне белоснежный конверт. — Не первый год тебя знаю.

— Это да, — произнёс я, пожимая руку бармену. — Если те типы ещё раз заявятся, позвони. Тебе это сделать нетрудно, мне же будет приятно.

— Ну да, ну да, — усмехнулся парень, — потом кафе, как минимум на неделю, закроется на ремонт. Пол и потолок в крови, поломанная мебель и вдребезги разбитая барная стойка. Но ладно, хорошо. Я позвоню.

Я улыбнулся своей «фирменной» улыбкой и у Марка от лица отлила кровь. Он сделал вид, что ничего не увидел, я сделал вид, что не улыбался. Марк приторговывает наркотой, он знает, что я об этом знаю и поэтому мне должен по самое не балуй. Позвонит, никуда не денется. А если и денется, не беда. Найдём, у нас руки длинные и загребущие. Я остановиться у ростового зеркала, достал из кармана солнцезащитные очки, набросил на голову капюшон.

— А очки-то тебе зачем, Олег?

Я обернулся: очень тихо, как это умеют делать только люди из мира Тени, подошла та, на которую я бесстыдно пялился в кафе. Высокая, зеленоглазая, в короткой бежевой куртке, джинсах и осенних коричневых сапогах. Приятная улыбка, чувственные губы. Хорошенькая, одним словом. Я не стал отвечать, вышел на улицу и привычно осмотрелся, выискивая тех, кто пришёл из Тени. До метро идти пять минут и за это время я дважды останавливался возле витрины ювелирного «Изумруда», всматриваясь в отражения редких прохожих. Нет, проявлений потусторонних сущностей не было ни у кого. Я вздохнул, развеял руну защиты «Альгиз», быстрым шагом пошёл в сторону подземки.