И идет звонить со служебного свояку на таможне. А я иду искать Наппельбаума.

Если по-испански рыба «пЕска», как будет рыбак?

Пескарь?

Олухи! ПЕСКАДОР!

Из лекции профессора славистики, посвященной основам матанализа в языкознании.

Так шаг за шагом топтали мы тропу Бодуэна к недосягаемым вершинам знаний. Язык – система, фонемы – парные, синхрония – сейчас, диахрония – вчера и завтра, вылетит слово – и пиши пропало.

Р.S. Не могу найти свою армейскую фотографию, поэтому прилагаю рукотворное яйцо, добытое за 5 фунтов L.E. (appr. 1$) на горе Моисея до того, как началась Великая Арабская Весна.

День 5-й. Ангел и химера

Рассказ Прихожанки о приключениях ее друзей в мистическом граде Вильнюсе

Эта история началась на рынке Хале. Мы искали подарок. Непросто найти необычную вещь: в мире, где все предметы названы, описаны и разрекламированы, человек обречен на банальность. Только заикнитесь, что нужно «то, не знаю, что», как вам сунут в руки десяток технологичных безделушек и охотно покажут десяток направлений, где продается то же самое. Ни загадки, ни чуда. Мир препарирован и разложен по полочкам. Реальность предельно далека от сказки. Никакой тайны, ведь тайна предполагает что-то неизвестное. Ускользнувшее от классификации. Неназванное имя. Много неназванного вы обнаружите, листая каталог?

Юхан терпеть не мог вещи из каталога. Профессию он выбрал будто назло своей натуре: инженер, системщик, администратор. А в душе остался жителем леса. С компьютерами Юхан справлялся успешно, чего не скажешь о троллях, феях, кобольдах, ведьмах с Синей горы и прочей фольклорной нечисти. На работе, ясное дело, наш молодец держал язык за зубами, зато в компании да еще навеселе, наболтать мог такого, что случайные наши гости, если впоследствии случалось пересекаться, странно косились и на меня, и Петра, и Ильсу. Мы друзья, ясное дело, не отпереться, хотя откровения Юхана не раз озадачивали и нас.

Недалекие люди подозревали в нем леность и некий род тупости (тот род, когда человек не желает зла другому и жалеет обидчика), однако швед был нормальнее многих. Ему чужды были зависть и лесть, он никогда не паниковал и был равнодушен к чужим суждениям.

Он тосковал по своему Онгерманланду. Были мы там. Избенка в глухомани, сосны да мох, ничего особенного. Олени, говорят, ходят, но мы ни одного не встретили. Разве что очень много сосен и мха, да по весне богатая россыпь первоцветов. Далеко забираться в лес страшно, потом и с навигатором дороги назад не найдешь. Все развлечение в Солефтео съездить. Продуктов купишь, в кирху заглянешь, в баре посидишь. Провинция и глушь. Но это для нас, туристов. Для Юхана домик на опушке был пуп земли.

Вообще странно, как судьба побросала по свету такого равнодушного к перемене мест человека. Работал он в Бирме, Турции, Чехии, Германии, не прижился нигде, не выучил ни одного нового языка и не вывез из других стран никаких экзотических привычек. Дорога из дома в офис и обратно – вся география, которую он изучил. В Литву он перебрался, чтобы быть ближе к Швеции, и устроился на завод, производивший кофе. На упаковке красовалось «Made in Germany», злые языки поговаривали, что все бренды фасовались из одного мешка и отличались только названием и упаковкой. Так или не так, кофе расходился по ближним заграницам, Юхан не сильно напрягался, колдуя с компьютерами, и привычкам своим не изменял: дорога на работу из дома и обратно. В отпуск без вариантов – в Онгерманланд.

Но Вильнюс город мистический, пусть и не в такой степени, как Прага, и пренебрежения к себе не прощает. Путник не закружится здесь в лабиринте старых улочек, не сойдет с ума, вглядываясь в воды быстрой речки и не искусится броситься вниз с горы трех крестов. Но жестоко посмеяться может многочисленное войско его ангелов, и могут обратить в голема призраки мудрецов.

Ни о чем таком Юхан не помышлял. Его мистика была другого порядка. Духи природы были бесхитростны, лесные девы наивны. Тролля на крайняк можно было шугануть вилами, с ведьмами договориться: я не лезу на ваш шабаш – и вы не шалите на моей опушке.

С виленскими ангелами и мудрецами, сами понимаете, договориться нельзя. Праведников и язычников их суровое воинство не любит. Как смеет простой человек не страдать и не каяться? Откуда высокомерие, чтобы бросать вызов небесам? Юхан смел, не подозревая об этом. Небесам он предпочитал избенку на опушке и скромную съемную квартирку. Хуже того, он дерзал не грешить. Как-то само собой получалось. Не совершал дурных поступков и не имел злых мыслей по лености ли, по тупости, или просто по чистоте души. И пока мы искали подарок для друга, ангелы лелеяли план мести. Ну, может, не ангелы, а кто-то другой.

Звонкие колокольчики, солевая кормушка для лосей, охотничий рожок, причудливая свистулька-манок – мы предполагали что-то такое. Ничего не попадалось. Статуэтки гномов и будд мы решительно отвергли, остановились было у больших плетеных корзин, которые на поверку оказались китайскими, и вдруг, в каком-то закутке, внимание Ильсы привлекли две фигурные железки. Продавец затруднился определить, что это за штуки. Подставка для чайника, капкан, детали головоломки, спортивный инвентарь, крепежи рыцарских лат – мы гадали, спорили и передавали железки друг другу. Предмет был нелепый, но странно притягательный. И, похоже, старинный. Его хотелось держать в руках, поворачивать, крутить, рассматривать. Но какое применение могла иметь эта вещь? Юхан при всех «чудесатых» заморочках был практичным хозяином, как человек он нам нравился, и не хотелось нести в его дом невесть что. Стоила бессмыслица символические два евро, и мы после некоторых колебаний решили ее взять. Чтобы скрасить впечатление от неказистого подарка, мы накупили в продовольственном павильоне колбас, фруктов и вина.