– Через три дня сапоги тебе без надобности будут, – заметил подмастерье неожиданно.

Цыкнув на ученика, мастер заверил купца: стачает он ему сапоги такие, что сносу им не будет. Сговорились о цене, и купец, сказав, что через три дня он придет за сапогами, удалился с довольным видом. Радуясь хорошему заказу, сапожник удовлетворенно потер руки, а Василий между тем никак слезы унять не мог.

– Чего плачешь? – спросил его мастер.

– Жалко купца, – отвечал Василий. – Сапоги хочет такие, чтоб без сносу были, а сам вскоре износится, даже примерить обновку не успеет.

Не уразумев темных слов ученика, сапожник в сердцах сплюнул, ругнул Василия и взялся заказ выполнять.

А спустя два дня мастер узнал, что заказчик его преставился. Вот что, оказывается, подразумевал подмастерье, когда странные слова свои говорил: Василий провидел судьбу купеческую, смерть его предсказывал. Вскоре оставил ученик сапожника и колодку, и дратву и, в чем быв, порог дома переступил и пошел, куда направит дорога.

И так угодно было Господу, что из села Елохово вышел сапожников ученик Василий, а в Москву юродивый пришел, Василий Блаженный. По пути растерял он одежку свою, в город вошел как есть нагой, будто народился на свет только что. Да по сути так и было оно. И новая жизнь началась у Василия: принял на себя он юродства подвиг, который потяжелее вериг будет, много тяжелее.

Денно и нощно молился Василий, на паперти ночи проводил под открытым небом: ни дождь ему был нипочем, ни жара со зноем, ни стужа. Разве что зимой, в особенно лютые морозы, у кого-нибудь в сенях переночевывал.

Поначалу затерялся было Василий среди многого числа московских блаженных и нищих. Странные поступки только отличали его от остального люда убогого вида, да народ на Москве привычен был ко всякому, удивить его было трудно: мало ли кто и как чудачит, каждый ум теряет по-своему.

Но однажды в 1521 году событие произошло такое, после которого привлек к себе внимание народа московского Блаженный Василий, люди даже намеренно стали на Красную площадь заходить, чтобы его увидать. Как-то ночью молился Василий в Кремле возле Успенского собора, перед северными его воротами. Вдруг шум ужасный поднялся в храме, пламя заполыхало в окнах. Следом Владимирская икона Богородицы с места сдвинулась, и донесся с небес сильный голос женский, упрекавший народ московский в неправедности жизни, в воровстве, в винопитии безмерном и другого вида грехах. Заступница Москвы изрекла, что оставляет город, что нет ей места в греховном пристанище.

Пал ниц Блаженный Василий, со всей истовостью, обливаясь слезами, принялся молить Богородицу не лишать покровительства Москву, не покидать город. Завидев в храмовых окнах огонь, множество сбежавшегося народу стало вместе с юродивым молиться. И вот шум в храме стих, погас в окнах огонь. Богородица смилостивилась. Москвичи же накрепко запомнили, кто стал первым молить остаться Божью Матерь. И они его слушать стали старательно, внимательно присматриваться к поступкам юродивого.

Блаженный Василий не одни только калачи Прова разбрасывал в ряду калашном. У других торговцев он квас кислый из кувшинов на землю выливал, у третьих крупу сорную рассыпал. Для него тайным не было ничего, в мешки да в бочки заглядывать ему надобности не было – и без того юродивый обо всех всё ведал, видел всё. Он провидел сердца и мысли людские.

Замечено было за ним, что Василий со слезами целовал стены тех домов, где предавались пьянству, или горланили бесстыдные песни, или другое что святости противное вытворяли. И в то же время бросал камни в углы домов, где жили благочестивые, верующие всей душой люди.

– Что ж ты, юродивый, делаешь? – пытали его. – Не попутал ли чего?

– Это бес вас всех попутал да лишил зрения, – отвечал Василий вздыхая. – Не видимо вам, что в домах, где пьянствуют, бранятся да хулят Бога, нет места светлым ангелам, бесы живут в таких домах, потому ангелы рядом стоят, жмутся к стенам, скорбя с унынием. А в те дома, где живут люди благочестивые, бесам не попасть, вот и воют от злобы на улице, что не могут внутрь войти, под крышей по углам сидят.

Было раз, возле ворот Покровских нищий уселся, милостыню принялся просить. Долго-долго смотрел на него Блаженный Василий, а потом стал кидать в него камнями, гнать прочь. Видевший это народ взялся нищего защищать, укорять Василия, почто, мол, тот обижает убогого.

Не тратя слов на ответ, Василий схватил с земли палку и кинулся на нищего. Тот испуганный вид принял и… исчез, точно провалился сквозь землю, на том же месте, где он сидел, осталась кучка монет. И в самом деле он провалился, сам нечистый в образе сирого подаяния просил, на дело доброе прохожий люд прельщал, а тому, кто милостыню подавал, посылал блага всякие, вводил в соблазн. Одному Василию удалось лукавого в нищенском образе разглядеть.

Как-то пожаловали на Москву заморские купцы, по городу взялись разгуливать да красотам местным дивиться. На площадь Красную зашли, Кремлем стали восхищаться. А потом увидели торговцы приезжие Блаженного Василия и, удивляя весь православный люд, в ноги юродивому, до самой земли принялись кланяться да благодарить с жаром за что-то, богатые подарки пытаться дарить.

Оказалось, вот в чем дело было. Когда купцы по морю плыли, неистовая буря разыгралась, ударившей в борт волной смыло лоцмана, и как отчаянно ни старался рулевой налегать на штурвал, все одно прямиком на камни правил. Вдруг увидел он на палубе рядом с собой человека странного вида, и тот стал указывать рулевому, в какую сторону следует корабль вести. Миновали камни купцы, а когда беда позади осталась, хотели было они спасителю благодарность отдать, да тот скрылся уже, как и появился – по воде ушел, словно посуху. Придя на Красную площадь, узнали торговцы в юродивом московском спасителя своего, указывали на него со словами: «Мы этого человека своими глазами видели по морю ходящим!..»