– Думаю, некоторых насекомых можно есть, – выпалил он, в основном чтобы отвлечься от этих мыслей.

Его слова были встречены настолько безразличным молчанием, что ему показалось, будто у этого молчания особенный запах.

– Еще можно поискать фрукты, – добавил он. – Мы точно что-нибудь найдем. Здесь водятся обезьяны, а обезьяны должны что-то есть. Может, бананы? В шалаше были банановые листья. Или ягоды.

– Как мы узнаем, что ягоды можно есть? – спросила Кон.

– Я буду их проверять, – ответил Фред.

– А если умрешь?

– Если найдем какие-нибудь ягоды, проверим их вместе, – сказала Лайла. – Только без Макса.

– Почему без Макса? – спросила Кон. – Раз уж мы рискуем жизнями, почему бы и ему не рискнуть?

– Потому что он еще ребенок! – воскликнула Лайла. – И у него аллергия.

– Это несправедливо! – заявила Кон и ударила маленьким камнем по большому, отчего Макс вздрогнул.

Фред чувствовал, что теряет терпение: было жарко, а живот болел все сильнее.

– Кон, – сказал он. – Перестань.

– Ты не настолько хорошо меня знаешь, чтобы мне указывать. Никто не выбирал тебя главным.

Фред прикусил язык, чувствуя, как гневно раздуваются его ноздри.

– Я и не говорил, что я главный!

Лицо Лайлы исказилось.

– Не ругайтесь, – сказала она и сглотнула, чтобы не заплакать, а затем попыталась сменить тему: – Так что ты говорил о насекомых?

– В одной из моих книг говорилось, что можно есть насекомых, которые едят стручки какао.

– Что это была за книга?

– Просто книга об исследователях.

Это была книга о Перси Фосетте, который приехал в Амазонию в поисках золотых городов. От таких книг захватывало дух и глаза лезли на лоб.

– И было ли в этой книге, – недоверчиво произнесла Кон, – описание насекомых?

– Они маленькие, – сказал Фред. – Там сказано не есть насекомых, которые не войдут в ноздрю.

– А еще что-нибудь о них говорилось? – спросила Кон, не скрывая сарказма.

– Нет. – Фред не в первый раз пожалел, что в его книгах почти не было картинок.

– Лайла их узнает, – гордо сказал Макс. – Она все-все о животных знает. Ее чуть не исключили, когда она спрятала белку в парте. – Он усмехнулся. – Мама так рассердилась!

– Помолчи, Макс! – прикрикнула на брата Лайла.

– Насекомые – это не животные! – заявила Кон. – Значит, толку от нее никакого.

– Знаешь, как они выглядят? – спросил Фред у Лайлы. В ее глазах что-то мелькнуло.

– Я не уверена, – ответила Лайла. – Но вообще-то… – Она вскочила на ноги. – Макс, оставайся здесь. Я сейчас вернусь.

– Что? Нет! – Макс отложил лист, который жевал, и надулся. – Подожди!

Но Лайла уже бежала по поляне, и ее обгоревшие косы болтались у нее за спиной.

Следующие пятнадцать минут все чувствовали себя беспокойно. Макс попытался догнать сестру, но она скрылась в подлеске. Ее нигде не было видно. Фред подхватил Макса, чтобы тот не забежал в самую чащу. Макс укусил его за руку, Кон назвала Макса испорченным мальчишкой, и Макс укусил Кон за голень.

Не успела Кон укусить Макса в ответ, как из-за деревьев выскочила Лайла. Глаза выдавали ее радость.

– Слава богу! Я думала, что заблудилась! Я где-то пропустила поворот, – сказала она. Ее дыхание было прерывистым, а лоб блестел от пота. Она превратила свою майку в мешок, который держала обеими руками.

– Ты нашла еду? – спросила Кон.

– Да, – ответила Лайла, но затем ее честность взяла верх и она добавила: – Почти.

Она открыла импровизированный мешок и высыпала на траву целую кучу стручков.

– Не во всех есть отверстия для личинок, – сказала она. – Но я подумала, что какао-бобы нам тоже не помешают.

Она принялась ломать стручки ногтями. Фред взял один из стручков и заметил в нем две дырочки:

– Здесь что-то есть.

Он встряхнул стручок, но из него ничего не выпало. Тогда он сунул палку в дырку и снова встряхнул стручок – у него на ладони оказалась жирная личинка сантиметра два длиной.

– Ура! – воскликнула Лайла. – Эту личинку можно есть!

– Хорошо, – солгал Фред.

Личинка лежала на его руке: она не двигалась, но, казалось, слегка пульсировала. Он понюхал ее.