А встречаются мужики всё реже и реже. Всех разбросало. Ну, едут к Сашке в Измайлово. Далеко то как, от Аптекарского. Впрочем, может даже и недалеко. По теперешним понятиям. Когда Москвы вовсе не стало, а стали Тропаревы, да Бескудниковы, да Фили – Мазиловы – прости Господи.

У Сашки наши герои и приняли без меры. Хотя природа шептала: мужики, что вы делаете! Остановитесь! Нельзя на грудь так сразу и так много. Ведь вам уже даже не 70. Но куда там!

А что только наша любезная водочка не делает. Вспоминают мужики свои Токмаковы, да Бабушкины, да Гороховские. И плачут. Размазывая сопли по пиджакам французского покроя, да роняя слюни на рубашки с эмблемой крокодила (это значит – дорогая).

А Сашка вдруг неожиданно и заяви:

– Вы мужики не знаете ничего!

– Как это ничего, – загалдели мужики.

– Да вот так, – и Сашка обвел всех мутным, но с хитринкой, взглядом. – Наш Венька кем в войну был?

– Да, небось, в Ташкенте чаи гонял, – ляпнул Жека. Нет, не со зла. А так, дворовая привычка. Где главное – ляпнуть первым.

– Ха-ха, Жека, ну ты и тупарь, – Сашка даже рассердился немного. – Венька к твоему сведению был разведчиком.

– В тылу у немцев, вот где был Венька.

– Ну так бы и сказал, – снизил накал Жека и тут же предложил выпить за Веньку. Выпили. Тут же мужики предложили вызвать мотор и Веньку в компанию втянуть.

– Это свинство, ведь он один ещё держится в наших Аптекарских. Это мы все родину продали, да то на Аминьевскую, то на Молодежную, то в Фили, как тараканы разбежались.

Мужики согласились, что да, где-то они малую родину продали. Хорошо, что хоть не пропили до конца.

Как изменилась жизнь советская при развитом капитализме! В том смысле, что через 40 минут в дверь звонил Венька! И все разом бросились Веньку целовать. Правда, осторожно, ибо пьяные-пьяные, но левая половина лица Вениамина была покрыта каким-то коричневого цвета струпом.

Да, вот вам и ответ о рассказах о войне. И рассказывать не надо. Надо просто увидеть Веньку. И снова пили. И плакали. И снова пили. Сашка был, кстати, женат. Но жил один. Может, в душе ему многие завидовали. А сейчас было всем хорошо. Ибо остались у Сашки ночевать. Правда, ближе к часу ночи Жека вдруг загорелся вызвать дам. Мужики здраво, хотя и заплеталось уже всё, заявили, что да, дам даже очень можно вызвать.

– А что делать-то с ними, – вдруг спросил лауреат Госпремии Игорь Штейн.

– Да хоть приберут здесь, – после размышлений решили мужики и разом отрубились. Все, даже Венька. А дамы так и не приехали.

Им даже снилось. Вообще, сны или, вернее, исследование сновидений – наука серьёзная. Женьке, или Жеке, снился сон простой, но в некоторой степени напряженный. Мол, он докладывает Маршалу, Министру обороны документ, только что полученный из посольства страны Руанда. Это – эндюзер, документ, подтверждающий право на приобретение вооружения от министерства обороны СССР. Жека переводит документ с английского и в конце текста видит, что вместо подписи премьер-министра Руанды Мбаби Четвертого стоит сальное пятно с отпечатком чьего-то большого пальца. А на обратной стороне документа, кстати, на папирусе (особо важная почта), во весь лист явственно проступал отпечаток чьей-то босой ноги. И видно, не очень чистой.

– Что это! – рявкнул министр СССР. Жека набрал в легкие воздуха, сколько возможно, но выдохнуть не смог. Он задыхался. Вроде, министр Руанды держал его за горло. Последним усилием Жека вырвался и упал, к счастью, с дивана. Да, это хорошо, ибо подушка все дыхательные пути Жеке, сотруднику Генштаба СССР, что на Арбате, перекрыла. Не упади с дивана полковник Шишков Евгений Иванович, так может и задохнулся бы. Но нет, не задохнулся. Задышал часто-часто и остался спать на полу, на немудреном коврике Сашкиной квартиры. Коврик якобы женин, но как говорят в Одессе, кто вам считает.

Игорю Штейну, кстати, самому более-менее ясно мыслящему в этой компании крепко выпивших, сон явился тревожный. Как и вся его жизнь после получения лаборатории, коей он руководил, Государственной премии СССР. Короче, снился ему актовый зал дома культуры академии наук СССР, где его просят выступить и объяснить некоторые разногласия по выключателям какой-то ГРЭС.

Ах, это давняя история, споры со смежниками по поводу выключателей на Бурятской ГЭС, думалось доктору.

Игорь Семёнович да, доктор, кстати, наук не только СССР, но и Гарварда (почетный), начал было оборачиваться, искать доску, где он мог бы в очередной раз посрамить этих гадов из Минэнерго. Им и денег дали. Так нет, всё мало.

Но вместо доски, мела и указки ведущий собрание товарищ, очень похожий на Суслова Михаила Андреевича, скрипучим голосом вдруг произнес:

– Коротко скажите нам, господин Штейн (Господи, как он меня называет! Почему не товарищ? Или хотя бы – гражданин мозга). Эти мысли лихорадочно метались по воспалённой оболочке полушарий головного.

– Так вот, скажите-ка нам, уважаемый, как вы скрыли от государства, партии, науки и вашего института биографические данные.

– Да какие, – возопил Игорь. – Ни в коем случае я ничего не скрывал. Только правда, вместо отчества Семёнович было – Срульевич. Но это партбюро института известно.