– Дурак! Чего ты вообще понимаешь!

Вечером, после рабочей смены Хок разжигал выданный ему со склада уголь, над которым висел огромный ржавый котёл с двенадцатью кусками красно-бурого мяса - по числу людей в его бригаде. Саму огромную тушу отправили на нужды колонии. Так было всегда: большая часть всего найденного не принадлежала искателям, и за соблюдением этого закона жёстко следили звеньевые.

– Хок, можно спросить тебя?
–  решился задать вопрос старшему Чоп, когда все торопливо, сытно поели и лежали вокруг костра в большой трапезной комнате с дырой в ледяном потолке для вытягивания дыма. Звеньевой находился рядом, он повернул к подчинённому довольное лицо и лениво произнёс:

– Валяй, кормилец.

Чоп снова разволновался, хотел начать говорить, но ком подступил к его горлу, и поэтому вместо слов Хок услышал лишь тихое хрипение. Он расплылся в улыбке, а когда мальчик, борясь с волнением, стал кукситься и кривить губы, вообще начал смеяться, и смех его становился всё громче.

Вскоре и вся его бригада хохотала, сотрясая смехом большую снежную комнату с обледенелыми стенами, подражая звеньевому, даже не понимая - в чём, собственно, дело. А отличившийся искатель, прикрывшись грязным поднятым воротом, уже пускал слезу, так и не сумев справиться с собой.

Когда хохот стих, Хок с усмешкой произнёс:

– Там не страшно, Чоп! Я был там тоже, поверь мне! Помнишь, ты жил в каменной норе в старой шахте, когда работал на рудниках?
–  мальчик пошевелил спрятанной в ворот головой, давая понять, что он всё помнит.

– А на курорте всё тоже самое, только небо над головой и воздух чистый – не такой как здесь!
–  закончил Хок.

– Я, что, там буду совсем один? – всхлипывая, тихо произнёс Чоп.

– Нет, конечно,брат! Ещё с десяток таких же героев, как ты, точно будут где-то рядом грызть сладкие корешки!

– Я боюсь, - вновь также тихо, еле слышно проговорил Чоп.

– А вот это уже твоё личное дело! Я на тебя заявочку уже оставил, и в любом виде ты уже или валандаешься на мохнатой туше до места, или, если хочешь, можешь замёрзнуть наверху, а мы тебя съедим!
–  уже нагло, с издёвкой заявил звеньевой.

После этих слов несчастный следопыт ещё глубже втянул свою голову в поднятый ворот, закрыл мокрые от слёз глаза и постарался отделаться от дурных мыслей, которые роились в его голове.

Полночи он не спал, думая о том, как же всё будет дальше. Он представлял себе глубокую вертикальную шахту со множеством пещер, в одной из которых, свесив ноги, на самом краю сидит он и глядит вверх. Он тщетно пытался увидеть наверху небо, но там, где он жил, когда-то ствол шахты, словно огромной крышкой, был закрыт куполом и, конечно же, завален снегом, поэтому синевы над головой он так и не увидел. Ещё он хотел представить мохнатый экспресс, он слышал скупые рассказы о нём…

Что-то огромно-волосатое, собирающее людей и добытую руду, неустанно двигается по заснеженной пустыне и пропадает вдали. Так ему рассказывал Хок. Пустыню на поверхности Чоп уже видел, но ему ни разу не повезло с экспрессом, и поэтому в его фантазиях возникала лишь большая серая туча, лежащая на снегу, пускающая клубы сизого густого дыма.

Разбудил Чопа утренний свист звеньевого. Он машинально запихал руку в карман, но, увы, он вчера так был занят своими переживаниями, что забыл попросить у Хока еды из общих запасов, да и карман его оставался таким же дырявым, как и всегда. Нисколько не расстроившись по этому поводу, он выбрался из-под тяжёлого одеяла и поспешил на свет, мелькающий в основном проходе. Рядом с Хоком с опущенной головой, конечно, уже стоял Бот. Все остальные скрипели своими лежаками и шуршали мешочками, доставая утренние сладкие корешки.

– Постой, там!
–  недовольно проревел Хок, прекратив свистеть, шевеля кистью вытянутой правой руки, словно отгоняя назойливое насекомое. Будто что-то оборвалось внутри у Чопа, когда он увидел это. Ноги словно окаменели и перестали двигаться. Из нор выскакивали его друзья, мельком взглянув на него, они подбегали к звеньевому и по обычаю, опустив головы, ждали нравоучений. Но, наверное, после вчерашнего сытного ужина у Хока до сих пор было неплохое настроение, и поэтому он молча раздал очки, отправил бригаду в тоннель, стоял и исподлобья смотрел на несчастного отпускника.

Как и вчера, подло и противно, откуда-то из груди Чопа начал медленно подниматься угловатый колючий ком, внутри запекло, а губы его вновь затряслись. Он почувствовал себя ненужным, неугодным, использованным.

– Ну, чего стоишь?
–  промычал Хок. – Пошли, провиант в дорогу получишь!

Услышав эти слова, Чоп хотел было сдвинуться с места, но ноги его словно примёрзли к ледяному полу, а по щеке покатилась одинокая предательская слеза.

– Тьфу ты!
–  сплюнул себе под ноги Хок, увидев это.- Стой здесь, сейчас сам принесу! Герой!
–  недовольно произнёс он и направился к выходу из жилого отсека. Когда старший пропал из вида, Чоп остался один в полной темноте, торопливо вытер мокрые глаза и, опустив свою голову, обречённо ждал.