– Борис, ты говоришь, что вспомнил ту девушку?

– Я пытался прогнать её образ из памяти. Слишком много боли вызывал он в моём сердце. Я уехал с Алтая сюда на юг и поселился вдали от людей. Я думал, что забыл её.

Мне было лет пятнадцать, когда дочка егеря пришла к нам в класс. Такая худенькая, бледная, вся в веснушках. Мне тогда показалось, что солнечные лучи запутались в её волосах – такие ярко-рыжие эти локоны. И голос тонюсенький, как у маленького котёнка. Я сразу понял, что она особенная, не похожая ни на одну другую девчонку из тех, что я знал. Она всегда была с какими-то книжками и восхитительно пахла марципаном. Мне казалось, что Леся и сама была вся такая сладкая. Не чета мне.

После школы я заходил к родителям в цирк. Мой отец дрессировал медведей, а мать занималась с кошками и лисицами. Я часто помогал им убирать за животными. И моя одежда вся пропитывалась ароматами циркового закулисья. До встречи с Лесей я не переживал об этом. Главное, что животные узнавали меня и спокойно пускали в клетки. А в школе одноклассники сторонились и отпускали на мой счёт разные сальные шуточки. Но Леся в самый первый день в нашем классе сама села на пустое место за моей партой и ни разу не поморщилась. Зато мой нос получил величайшее наслаждение вдыхать сладость её ванильного блеска для губ и марципановых конфет. Её мама считала, что марципан помогает лучше учиться. Потом Лесю пересадили на первую парту. С её близорукостью и миниатюрным ростом сидеть с таким увальнем как я на галерке не полагалось.

Каково было моё удивление, когда однажды Леся пришла в цирк. Там, откуда приехала её семья, Леся училась в цирковой школе. Она – воздушная гимнастка. Конечно, директор сразу взял её в труппу. О, как она летала под куполом! Я следил за её винтами и сальто, а моё сердце готово было выпрыгнуть из груди от распирающей тревоги. Я привык видеть акробатов, но ни за кого из них я так сильно не переживал. Я чувствовал каждое движение Леси: как трос впивается в её ладони, как лямки оплетают её запястья и лодыжки. Я хотел быть одной из этих лямок, чтобы нежно прикасаться к ней и оберегать её.

Однажды Леся принесла лисёнка. Кто-то из охотников убил самку и ранил детёныша. Отец Леси подлечил лисичку, но хромота осталась. В цирке, ей было лучше. Леся давала лисёнку марципановые конфеты. И рыжая плутовка готова была на всё ради любимого лакомства. Я стал дрессировать Рыжуху, а Леся регулярно поставляла для маленькой артистки марципан. Мы стали ещё больше времени проводить вместе. Говорила в основном Леся. Она знала так много историй о животных, пересказывала сюжеты прочитанных книг. А я тупо скалился, кивал и сметал рукой остатки сена, чтобы она могла присесть. Мне хотелось вечно слушать её голос.

Лисёнок так привязался ко мне, что когда мы были в цирке, Рыжуху не запирали в клетку, и она всюду следовала за мной. Скоро я стал замечать, что Рыжуха как-то странно ведёт себя, когда Леся рядом. Всё время пытается влезть между нами, трётся о мою руку, как только я пытаюсь протянуть её Лесе. Но мне это казалось забавным. А Леся пошутила что-то насчёт лисьей ревности.

Мы часто делали уроки прямо в цирке. А в тот день так увлеклись, обсуждая что-то из школьных предметов, что забыли выпустить лисёнка. После уроков мы пили молоко. Я протянул руку, чтобы вытереть Лесе смешные молочные усы. И в этот момент она вся вдруг напряглась как пружинка, потом резко притянула меня к себе и поцеловала. На какое-то время я полностью потерял ориентацию во времени и пространстве. Вкус молока и ванильного блеска на её губах – я готов был съесть её. Но рёв из клеток напомнил, что пришла пора кормить зверей. Когда Леся протянула руку, чтобы открыть клетку Рыжухи, лисица укусила её. Я впервые ударил зверя. А Леся вместо благодарности рассердилась на меня и убежала домой. Весь оставшийся день я ходил сам не свой, а Рыжуха не получила ни одной марципановой конфеты.

Утром в школе мы всё же помирились. Правда, Рыжуху решили пока подержать под домашним арестом. Насчёт ранки мы не переживали, ведь лисицу регулярно осматривал ветврач, и у неё были все прививки. Леся просто обработала укус зелёнкой и забыла про него.

Через несколько дней Рыжуха каким-то образом перекусила решётку и убежала. А Леся заболела. Всё началось как обычное ОРВИ. Но когда Леся стала метаться по комнате и кричать, чтобы убрали воду, отец срочно отвез её в больницу. Но было поздно. Вирус уже добрался до мозга. Леся умерла.

Я убил много лисиц, но там, в лесу, мне показалось, что это была та самая. Рыжуха! Она слегка прихрамывала. Но почему зверь обернулся Лесей?

– О, Рыжая Бестия может принимать облик как любого из живущих, так и умерших людей. Ей нужна твоя любовь. Она пьёт её, как вампиры пьют кровь, выжимая тебя до последней капельки. Возможно, она вселилась в дочь трактирщика и теперь рыщет в поисках новых жертв. Думаю, пока девушку не нашли, тебе не стоит оставаться одному. Попрошу перевести тебя в общую камеру. Помни, её уязвимое место – это хвост.

Похоже, Рыжая Бестия сделала своё дело. Я опять не успел.

Я проснулся от того, что Борис начал стонать во сне. Сначала довольно тихо, но потом вообще запыхтел как паровоз. Ну, думаю, мужик совсем рехнулся. Давно, видать, бабы у него не было. Потом он вдруг заорал. Мы с Димоном подскочили. Смотрим, он сидит, голову руками обхватил, ногтями прямо в лицо впился и ревёт как зверь. Глаза дикие, безумные. В общем, спятил он. С самого начала, когда начал эту чушь нести про убитую не то девушку, не то лису. В дурку его надо.