— Все, все, с него хватит. — похлопал ее по плечу командир.

— Какой хватит? Эта тварь не заслуживает пощады! — прорычала она продолжала бить.

— Да он уже сдох! Очнись! — еще двое парней оттащили ее от тела, и плеснули в лицо холодной водой.

После чего Жеси, наконец, пришла в себя и осмотрелась. Оставшаяся троица некропедофилов все также сидела возле костра, только теперь с сильно разбитыми рожами и связанные по рукам и ногам. Насильник же, на которого она напала, и вовсе был похож на свежий фарш, из которого торчали осколки костей и зубов.

Подняв копье с земли, она подошла к педофилам и пнув одного в пах спросила:

— Ну что, мрази, давно этим занимаетесь?

— Оставь их, — Сэр Порчун одернул ее.

— Отведем в деревню — там сами разберутся, что с ними делать.

* * *

До холма назначенного местом встречи мы добрались лишь к вечеру — на нашем пути встретились еще две стаи злобных тварей.

К счастью они оказались довольно мелкими, не более 20 особей. И наша слаженная команда легко расправилась с ними.

В одном бою попробовал призвать Каасу, та с радостью откликнулась. И оказавшись на моем плече, с ходу сожрала подвернувшуюся тварь. С момента последнего призыва она выросла еще больше и на моем плече больше не помещалась. Кроме того стала выглядеть как-то более хищно. На голове появились короткие рожки, а на спине мелкие чешуйки, обещающие в будущем превратиться в полноценную броню. Если так и дальше пойдет — выйдет и правда полноценный боевой пет. Будет вместо меня драться, а я на лютне тренькать.

Заглянув в профиль, я решил проверить репутацию с жабами — так и есть, поднялась до «Дружелюбия». Похоже откармливание Каасы наконец зачлось, или изучение жабьего языка помогло. Вот только особой пользы от повышения не было — вместо обещанного призыва более мощных жаб, дали возможность призывать Каасу 2 раза в сутки. Впрочем, возможно что-то изменится после моего повторного путешествия в жабье царство. Надеюсь в этот раз они выберут более удачный момент.

В результате боев многие взяли по паре уровней, и сейчас радостно это обсуждали. Я же наконец перешел на 18й, еще немного — и я у цели!

На холме нас встретил усталый и серьезный паренек, лет десяти на вид и отвел в деревню, пояснив что отряд во главе с командиром уже находится там. Пока добирались, он поведал нам историю похождений второго отряда и как те доблестно поймали ублюдков-насильников…

Мы подоспели к самому интересному. В центре деревни, в окружении злой, голосящей толпы, виднелся помост из грубо сколоченных досок. На нем, крестьяне с топорами в руках, заканчивали устанавливать три высоких виселицы.

Вот на помост вывели троих грязных побитых мужиков, со связанными за спиной руками, и

староста деревни начал зачитывать обвинения — педофилы визжали и просили их пощадить, непонятно на что они рассчитывали. Порой страх перед смертью совершенно отбивает у людей разум. В ответ толпа деревенских, еще больше обозлилась и принялась закидывать их камнями и гнилыми овощами. Староста вновь поднял руку:

— Тише, тише! Не убейте их! Пусть еще помучаются!

Дождавшись пока толпа угомонится, староста подал знак своим помощникам, и те накинули упиравшимся преступникам петли на шеи.

На помост вышел какой-то жрец в бело-красном одеянии и обратился к висельникам:

— Готовы ли вы покаяться в своих преступлениях перед лицом Сотоны Всемогущей?

Но те, казалось уже ничего не соображали, лишь удобряли под собой доски.

— Что ж, тогда она вас рассудит! — жрец махнул рукой помощникам, и те привели в действие механизм. Люки под ногами насильников открылись, и те повисли в петлях.

Пока все вокруг громко выкрикивали ругательства, и наслаждались видом извивающихся в петлях извращенцев, я, вдруг, услышал звуки тихой печальной мелодии. В отдалении от беснующейся толпы, на крыльце местной таверны, сидел мужчина в простой холщовой одежде и с поникшим взором перебирал струны домры. На вид ему было лет сорок, но волосы уже заметно поседели. С одного взгляда на него появлялось какое-то странное щемящее чувство груди. Подойдя к таверне, я присел рядом.

«Найдешь ты жреца в печали, зверьми срамными окруженного.»

— Ее звали Риса. — тихо произнес он, не поднимая глаз.

— Только месяц прошел как жена умерла от лихорадки. Риса не понимала, маленькая еще была, убегала за деревню, искала мать, звала ее…

— Вот, добегалась…И что мне теперь делать одному?

Достав из сумки ключи от храма я протянул их будущему жрецу.

— Пусть у тебя отобрали семью, но ты не один. Богиня Айхи просит тебя послужить ей.

Мужчина мазнув по мне пустым взглядом, принял ключи и, ничего не спросив, кивнул головой.