Глава 14.

— Алиса, Алиса, — Сергей тряс ее, как грушу, словно пытаясь стряхнуть с нее боль, выжигающую душу. — Алиса, ты меня слышишь? Я уже здесь. Теперь все будет хорошо, слышишь?

Алиса разлепила было губы, чтобы что-то сказать, но так ничего не ответила.

Сергей, которому Гриша сообщил о смерти любовника жены вчера вечером, бросил все дела и примчался сразу же. Он гнал всю ночь, понимая, что Алисе будет сложно пережить смерть любимого. Ей нужна будет поддержка. А у нее, вот ирония судьбы, никого нет, кроме него. Все остальные даже не знают об этой стороне ее жизни.

— Алиса, девочка моя, — он прижал ее к себе. Дарья уже пожаловалась ему, вытирая слезы платочком, что Алиса совсем плоха. Она не ест, не пьет, не спит, не говорит… Сидит рядом с гробом, обхватив на скрещенные на груди холодные руки Макса… и даже не плачет… — Алиса, ты должна быть сильной. Не ради себя, но ради него…

Он положил руку на огромный живот своей жены. Срок довольно большой, и он уже уговаривал ее вернуться домой. Но она и слушать не хотела, не могла оставить Макса в таком состоянии. И сейчас снова, она его просто не слышала.

Сергей вздохнул и выпустил Алису. Ему надо позаботиться о погребении. Этим ведь тоже некому заняться. Гриша сам сколотил простой деревянный гроб и с помощью Дарьи оббил его простынями и красными бархатными шторами, которые они сняли с окон гостиной. Как-то не предусмотрел он наличие гробов на даче, хотя именно на нем лежала забота по снабжению тайной парочки всем необходимым.

Алиса была верна их уговорю и скрывала свои настоящие чувства и свою настоящую жизнь. Они оба так преуспели в этом, что даже службисты конкурентов за все эти годы не смогли найти ничего, что могло бы опорочить репутацию Алисы, ее супруга и его компании. Весь мир, кроме пятерых человек, считал ее соломенной вдовой, жертвой бездушной и беспринципной сволочи. Он даже статейки про их отношения читал с таким заголовком.

— Алиса, — он снова попытался достучаться до убитой горем женщины, — надо сообщить его родным. Ты знаешь, где найти его семью?

— Я… я его семья… больше нет никого, — Алиса, наконец, отмерла и подняла на него взгляд, — Сережа… пожалуйста… позаботься…

— Конечно, — он осторожно обозначил улыбку, показывая, что рад ее видеть. — я все сделаю. Обещаю.

— Спасибо, — ответила она, а потом улыбнулась и добавила, судорожно сжав его руки, ледяными пальцами, — он ждет меня, Сережа. Макс ждет меня. И ты обещал. Помни.

— Алиса, что ты такое говоришь, — Сергей попытался обнять ее, но она отстранилась, встала и вышла из комнаты, придерживая живот.

— Алиса, — крикнул вдогонку он, — не делай глупости. Я пришлю к тебе Дарью, она посидит с тобой.

Когда Сергей ходил по кладбищу с местными мужиками, выбирая место для могилы, прибежал Гриша и закричал издалека:

— Сергей Николаевич! Она рожает! Алиса Сергеевна рожает!

— Черт! — выругался Сергей и рванул домой.

Пока бежали, Гриша рассказал, что у Алисы начались схватки, но она молчала и никому ничего не говорила. И только, когда Дарья заметила, что что-то не так, стало понятно, что ребенок решил появиться на свет на следующий день после смерти своего отца. Они вызвали скорую, но дача слишком удалена, чтобы медики приехали быстро.

Дарья сидела с Алисой и плакала.

— Как она? — спросил Сергей у расстроенной сиделки. Алиса лежала на постели, уставившись пустым, ничего не выражающим взглядом в угол комнаты.

— Ох, Сергей Николаевич, — Дарья залилась слезами пуще прежнего, — плохо все. Ей будто бы все равно, она словно и боли не чувствует… А ведь схватки уже частые. Скоро родит. И скорой все нет.

— Алиса, — он присел перед кроватью, — держись, девочка. Скоро приедут врачи. Они помогут тебе. Все будет хорошо.

Она тихо, едва слышно застонала и с силой сжала его руку. Ему было больно, но физическая боль гораздо легче страха. Да, Сережа вдруг понял, что он ужасно боится. Надо было настоять, чтобы Алиса вернулась в город. Тогда бы… тогда бы он знал, что делать. Заплатил бы, и возле нее сейчас сидел бы специалист, а не старая повариха.

Но если что и понял Сергей за эти годы о чувствах Алисы к ее певцу, так это то, что она никогда бы не оставила его одного. Ее любовь к этому человеку была жертвенной, такой же, как когда-то у Юльки к нему. Алиса растворилась в Максе. Она была счастлива только его близостью, но при этом глубоко несчастна, ведь он любил только себя. И для Алисы не было места в его сердце. Как и для Юльки в его. Тогда. И может быть это правильно, что она теперь не с ним? Может быть в этом и есть настоящая любовь — отпустить ее и перестать ждать. Перестать украдкой смотреть на нее. Такую повзрослевшую, но еще более красивую. Перестать ловить ее взгляды, в которых иногда мелькало что-то такое, от чего щемило в груди, хотелось плюнуть на приличия и законы и прижать ее к себе, крепко-крепко. И не отпускать никогда.

Алиса сжимала и разжимала пальцы, позволяя отслеживать частоту и длительность схваток, и Сережа вдруг понял, что вот сейчас у него есть шанс начать все с начала. У него есть Алиса, ее ребенок… он ведь может сделать ее счастливой. Но не так, как казалось ему правильным еще вчера, отпустив и позволив жить так, как ей хочется. Нет. У них семья. Настоящая семья. И пусть он не любит свою жену, так как Юльку, но за эти годы он научился уважать ее. А сегодня еще и жалеть. Разве этого не достаточно?