Вскоре из камышей верхом на олене появился незнакомый молодой охотник, судя по одеянию – из местных племён. Он с достоинством поклонился Октаю и поздоровался с ними на языке саха. Через несколько минут они уже ехали бок о бок, мирно беседуя. Выяснилось, что молодого охотника зовут Хонгу. Октай пригласил его на ужин в лагерь, в надежде расспросить о свободных землях. За ужином Хонгу рассказал, что нынче много людей из народа саха бродит в поисках свободной земли, а жившие здесь когда-то племена майат покинули их. Слушая рассказ Хонгу, Айына с любопытством следила за ним – уверенным в себе, широким в плечах молодым охотником. Хонгу и сам периодически поглядывал на Айыну с непонятным ей интересом. Вскоре, закончив ужинать и поблагодарив радушных хозяев, молодой охотник попрощался с Октаем, отдав ему своих уток. Вскочив на оленя, он добавил:

– В двух днях пути отсюда, у большого озера, живет старик-рыбак. Может, он что подскажет… Не помню его имени, но много людей путешествуют местах, где он живёт, и он может знать о свободных землях. Расспросите его.

Сев на оленя и уезжая, Хонгу обернулся и весело крикнул Айыне:

– Удачи! Ещё увидимся, красавица!

В тёплом и просторном холомо на огне варилась вкусная похлебка. Как и говорил Хонгу, спустя день путешествия Октай со своими людьми вышел к большому озеру. Увидев дымок на его берегу, путники быстро нашли нехитрое строение с привязанными рядом оленями, и вскоре Октай вместе с близкими был приглашен к столу хозяином – стариком Эчинэем. Это был довольно крепкий на вид, почти лысый с жидкими волосами старик, с желто-смуглым, старческим лицом. Один глаз его был больше другого, что придавало ему какое-то насмешливое выражение. Передвигался он на удивление ловко и быстро, несмотря на то, что одна нога его заканчивалась культей, насаженной на деревянный колышек. Мужчины, распивая перебродивший молочный напиток, который выставил на стол Октай, были веселы и вели оживленный разговор.

– Давно я не пил кумыс, уже и позабыл его вкус! До чего он хорош, Октай. А ведь когда-то и я жил в Туймааде. Давно это было… – Эчинэй, задумавшись, уставился захмелевшим взором в одну точку, а после, очнувшись, продолжил: – Я так давно оставил те земли, что сам себе не верю – а было ли это вообще? Вы ищете свободные земли? Я так же, как и вы, искал их в свое время. Давно, давно это было… Есть здесь одно место. Когда-то там обитали племена майат, но они покинули их, откочевали с оленями на север. Что им? Сегодня здесь, завтра там… Куда олени, туда и они… Припоминаю я одно место… Там богатые пастбища. Ваш скот не останется голодным. Эта местность в нескольких днях пути отсюда.

– О небо, Айыы Танара, услышь мои молитвы! Я буду в неоплатном долгу перед тобой, Эчинэй, – взволнованно произнес Октай.

– Да брось, Октай! Мы, люди срединного мира, должны помогать друг другу, какого бы племени мы ни были! Эта земля должна быть свободна, я думаю. Каждый год осенью я проезжаю там, но никого не видел.

– Хоть бы духи были благосклонны к нам, и эта земля была свободной! Мои люди очень устали в пути. Лето коротко, а нам надо ещё заготовить корм для скота и обустроиться. Боюсь представить, что с нами будет, если мы не найдём пастбища до осени. Зиму мы не переживем…

– Не волнуйся, друг! Тайга большая, неужели не найдётся клочка земли для тебя и твоих людей? Не беспокойся. Я сам с вами поеду и покажу это место, – успокоил его Эчинэй, смотря осоловевшими глазами.

– Ты нас очень выручишь, Эчинэй! Я не забуду этого.

– Красивая дочка у тебя, Октай, – заметил Эчинэй. – Наверное, нет отбоя от женихов?

– Были женихи, – не зная, как продолжить разговор, неуверенно сказал Эчинэй, покосившись на сразу погрустневшую Айыну. – Да остались у Великой реки…

– Э-э… Не беспокойся, на такую красавицу и здесь отбоя не будет! Здесь тоже бывают хосууны-удальцы! И у обосновавшихся здесь пришлых якутов женихи найдутся! Опьянев от кумыса, старики ещё долго беседовали, вспоминая свою молодость и былую жизнь. Утром болеющий с похмелья Эчинэй попросил Октая повременить с отъездом, проспал до полудня, а затем, пообедав, они отправились в путь. Через два дня к вечеру они достигли намеченного места и перед уставшими путниками открылась чудная долина: в лучах заходящего солнца она светилась красным, колыхавшимся под ветром лугом. Не скрывая восхищения, Октай, Айына, Лючю и остальные домочадцы смотрели на это красивое зрелище… Им оставалось только провести обряд ойдуо, чтобы окончательно убедиться в том, что земля свободна.

– Ойдуо! Ойдуо! Люди, мы пришли! Если вы есть, отзовитесь! Если вас нет, значит, это наша земля! Ойдуо! Ойдуо! Ойдуо! – Октай на правах старшего кричал, сложив руки рупором и поворачиваясь во все стороны. Лючю, размахивая в руках длинной сухой веткой, с силой бил ею по другому сухому дереву, отчего по округе разносились гулкие удары.

Стояла тихая безветренная погода, солнце скрылось за верхушками деревьев, и переселенцы, не шевелясь, до звона в ушах слушали наступившую тишину. Никто не показался и не вышел из леса, никто не предъявил свои права на эту землю. Октай и его спутники весело переглянулись друг с другом и крепко обнялись – теперь это была их земля. Эчинэй, отпраздновав это событие с новыми хозяевами земли, на следующий день, все так же болея от похмелья, отбыл к себе, обещая проведать их поздней осенью. Октай долго не отпускал его, выражая свою благодарность.

Все последующие недели переселенцы были заняты постройкой жилья, изгороди для домашнего скота и сенокосом. Дни пролетали быстро, а в конце месяца сенокоса неожиданно приехал Хонгу: он подарил Октаю выделанные оленьи и лосиные шкуры, Айыне же – красивое ожерелье из кости водяного быка. Так он приезжал потом несколько раз, одаривая Октая и домочадцев различными подарками. Каждый раз Хонгу и Айына переглядывались друг с другом и изредка перекидывались словом. Айына каждый раз отмечала, как пристально и внимательно смотрит на нее Хонгу. Октай очень подружился с ним и заметил заинтересованность, возникшую между молодыми людьми. Работы было много, он и его люди до позднего вечера были заняты подготовкой к зиме, и у него не находилось свободного времени пообщаться с дочерью. Но он не раз замечал по лицу Айыны, что ей все так же тягостно и скучно одной, без сверстников.