Одной рукой она придерживала на груди халат, другой старалась открыть ворота, бормоча что-то невнятное.

— Пойди, помоги ей, — сказал Дре.

Пока Гарнье открывал тяжелые ворота, комиссар внимательно оглядел замок. У подъезда две машины. Входная дверь открыта, вестибюль освещен. Гарнье вернулся.

— Тело они обнаружили только что, — сообщил он.

— Кто именно?

— Сначала кузен, затем молодая дама. Они были в Анже и недавно вернулись. Привратник с ними. Они нам сразу же позвонили. Комиссар вырулил на аллею, опустил стекло.

— Не закрывайте, сейчас прибудет много народу, — попросил он консьержку, нажал на акселератор, и мелкий гравий застучал по металлическому кузову.

— Она в ужасе, — пояснил Гарнье, — для нее Фроман — Господь Бог. Дре поставил машину рядом с белой «пежо-604» и красной «альфеттой».

— Если я не ошибаюсь, кузен и вдова не были вместе… Это, конечно, их машины, — заметил он.

— Старик распустил прислугу, чтобы ему не мешали, — продолжал инспектор.

— Вполне возможно.

Они поднялись по ступенькам парадного подъезда и остановились перед входом в просторный вестибюль.

Изумительные бра чугунного литья, старинная люстра, огни которой бросали блики на панели темного дуба, кое-какая дорогая мебель, цветы, а в глубине — лестница, шедевр неизвестного мастера.

— Вот бы пожить здесь! — прошептал инспектор. — Я бы сто раз подумал, прежде чем пустить себе пулю в лоб. Есть же на свете счастливчики, которые даже не понимают этого!

Комиссар проследовал через вестибюль и вдруг оказался лицом к лицу с растерянным человеком, напялившим охотничью куртку прямо на ночную сорочку.

— Полиция, — сказал Дре. — Где тело?.. Вы консьерж?.. Проводите нас.

— Чудовищно, — хныкал консьерж. — Господин президент выглядел совершенно нормально… Сюда, пожалуйста.

— Тут ничего не трогали?

— Нет. Он в кабинете. Мадам и господин Марсель около него. Врачей, полицию предупредили. Но вас не ждали так быстро.

— Давно ли вернулась госпожа Фроман?

— Нет. Господин Марсель приехал первым. Сам открыл ворота. Он всегда старается нас не беспокоить. Он такой добрый!… Почти вслед за ним я увидел госпожу. Ее легко узнать. Я вышел, чтобы закрыть за ними.

— Давно ли они уехали из дома?

— О, да! Достаточно давно. Господин Марсель выехал около восьми тридцати, госпожа — несколько позднее. Пожалуй, часов в девять.

— А другие?

— Они еще спят. Старая госпожа де Шамбон живет в левом крыле, ближе к парку. Ей больше семидесяти пяти. А господин Ришар не может ходить с тех пор, как произошел несчастный случай. Все глотает транквилизаторы да снотворное. Комиссар остановился.

— А персонал? Кто следит за порядком в доме?

— Я и моя жена, — виновато ответил консьерж. — Была горничная, но она взяла расчет в прошлом месяце, когда началась забастовка.

— Почему?

— Испугалась. Жозеф тоже ушел. Это был мастер на все руки. Занимался и кухней, и садом. Его по-настоящему жаль. В конце коридора послышался крик.

— Успокойтесь же, успокойтесь! Нужно время, чтобы они приехали.

— Господин Марсель, — пояснил консьерж. — Для бедной госпожи это такое потрясение. Вы позволите? Он побежал к кабинету.

— Полиция приехала.

Его кто-то оттолкнул. На пороге появился господин де Шамбон. На нем было легкое габардиновое пальто. Он забыл снять белое кашне, но, представляясь, не забыл стянуть правую перчатку:

— Марсель де Шамбон.

— Комиссар Дре… Офицер полиции Гарнье.

Шамбон выглядел этаким щеголем: высокий, худощавый, подчеркнуто благовоспитанный. Мужчины поздоровались за руку.

— Он там, — прошептал Шамбон. Комиссар вошел в кабинет. «Так вот оно что, каскадерка!» — подумал он, поклонившись молодой женщине, которая стояла, опершись на спинку кресла и прижимая ко рту носовой платок.

На госпоже Фроман было легкое меховое манто, под которым угадывалось стройное тело, в ушах бриллианты, на шее жемчужное ожерелье — сама роскошь. Дре взглянул на распростертое тело.

— Я глубоко сожалею. Примите мои соболезнования, — промолвил он и обратился к Шамбону, стоявшему на пороге:

— Вы нашли его именно в таком положении? Можете это подтвердить?

— Безусловно.

Комиссар встал на колени, осторожно приподнял плечо покойного, чтобы открыть лицо. Госпожа Фроман вскрикнула.