— А предупредив не жестоко? — усмехнулся спутник. — Про этот лес знают все, Кора. И про границы его тоже. И ты тоже слышала эти истории, просто внимание не обращала. Видишь эти белесые кустарники, растущие стеной ровно и как будто похожи на забор? Они даже по высоте одинаковые. Это и есть стена леса. За нее ходят только самоубийцы. Вспомни, в трех деревнях предупреждали не ходить за этот «забор».

— И много их, самоубийц этих, было? — Кора даже дыхание затаила, так ей было любопытно.

— Довольно много… В основном конечно шиарсы. Люди даже смотреть в эту сторону боятся. А мы же бессмертные. Как некоторые полагали до первого инцидента с лесом ну и еще несколько грустных историй. Вот и прут. Проверяют смелость и удачу. И бессмертие. Как будто других способов не нашлось, не таких безвозвратных.

— Лем, а у тебя нет такого чувства что за нами наблюдают? И даже подслушивают? — тихонько спросила девушка, почти шепотом. Бросила взгляд на белую загадку и поежилась. Ветер доносил до них тихий шелест листвы с покачивающихся крон деревьев. А Коре, казалось, что это лес потешается над ними. Все-таки паранойя — это серьезно.

— Если и подслушивают, то можешь не шептаться… все равно услышат.

Шиарс задумался о чем-то и какое-то время ехал молча, смотря как будто бы вперед, но если приглядеться, то становится заметно, что смотрит он просто в пространство, весь погруженный в свои мысли. Темные волосы собраны сзади и перевязаны кожаной узкой лентой. Несколько прядей выбились и теперь развевались на ветру, придавая неподвижному чуть бледному лицу некоторую живость.

Конечно, Коре очень нравился Лем (так она его называла для краткости, а он не возражал), но скорее как старший брат, друг или наставник. Столько интересного он знал не просто в теории, но и на практике. Практически все легенды близ лежащих стран наизусть рассказывал, а Кора и трети не запомнила, потому что следующая всегда оказывалась интересней предыдущей и удержать их все в памяти девушка просто не могла.

Однажды она попыталась рассказать легенду о белой птице деревенскому мальчонке и все на свете перепутала. Собрала в кучу штук семь разных легенд и так ловко их переплела между собой, что мальчонка поверил всему, восторженно ахая и сопереживая героям, а Лем только периодически ухмылялся, а однажды вечером попросил ее рассказать и ему какую-нибудь легенду. Кора очень тогда не него обиделась, отвернулась и засопела носом.

Этому, несомненно полезному делу, она научилась у Люськи кухарки, та всегда сопела носом, когда Ярох ругал ее за подгорелый пирог. Все Люська делала на совесть, а вот с пирогами не дружила. Поэтому пирогами в замке заведовала вторая кухарка, а уж когда та хворала, приходилось отдуваться несчастной Люське. А здоровый и бесстрашный помощник управляющего Ярох не переносил, когда бабы начинали сопеть носом в преддверии слезной истерики, и все им прощал. Ну может и не все, но ругаться переставал всегда. А еще жалел и говорил всякие комплименты утешительные. Чем наглые бабы пользовались, конечно, но в меру. Благо хозяева пироги не очень жаловали, а то не отделаться бы тогда бедной кухарке одним хлюпаньем носа.

У людей не в каждом замке так отменно кормят простой люд как у вампиров, уж эти кровопийце о вкусе своей «пищи» заботились и кормили всех подданных по-королевски, каждый божий день.

Внезапно порыв колючего ветра закружил вокруг Коры, так что ей пришлось бросить поводья и закрыть лицо руками. Когда же ветер угомонился она увидела свой шарфик летящий в сторону леса.

— Эй! — Кора рванула в сторону леса забыв и про запрет, и про забор, и про окаменение, — Верни шарф, ворюга!

Лем мгновенно оказавшись около нее ловко перехватил поводья и остановил лошадь практически на бегу.

— С ума сошла?! — заорал Лем на разъярённую шиарсу. — Жить надоело?

Кора гневно смотрела вслед уже исчезнувшему шарфу и вдруг заплакала.

— Это мамин, — Кора еще никому не говорила, что воспоминания начали возвращаться, — понимаешь, это мамин шарф.

— Давно ты начала вспоминать? — заинтересовался шиарс.

— Не очень, — Кора вытерла слезы. — Какая разница. Это был её шарф. Единственная вещь, которая у меня осталась от нее. Понимаешь?

— Понимаю. Но думаю твоя человеческая мать была бы рада если бы ты была все же жива, хоть и без её шарфа. Понимаешь?

— Понимаю. — Кора отвернулась от леса. — а можно в него камнем запулить? Чтобы не уворовывал ценные вещи, а?

Лем рассмеялся и, взяв её за руку, сказал: «Какой же ты еще ребенок, Кора!».

И они двинулись дальше. Белый забор поражал своей густотой и виднеющимися колючками. Кора подумала это как же надо ободраться чтобы пролезть через него. «Все равно ворюга!» — Кора мысленно показала лесу язык.

Она еще раз глянула на лес, и теперь ей показалось, что он одобрительно шумит и даже приветливо качает кронами деревьев. Проверять насколько далеко может зайти эта неожиданная приветливость ей совершенно не хотелось.

— Даже и не подлизывайся, — пробормотала она, всё ещё злясь на лес — уворовал шарф и довольный.

Дорога сворачивала в сторону, и белый хулиган оказался позади путников. Кора обернулась и помахала ему рукой, а заодно и забору. Все же знакомец теперь. Вороватый. Да и столько времени бок о бок проехали, даже жаль расставаться. Эх жаль, ни одной статуи посмотреть не удалось. Тут ее осенило, кто мог шпионить и подслушивать. А еще прикидывается белым и пушистым. Перестав злиться, она улыбнулась.