Где-то глубоко, очень глубоко внутри себя, я проклинал Каир и всех его несносных официантов. Ничего не скажешь! Обломали свидание! Сфинксы неотесанные! Это я должен был спросить, что она будет, а не она меня! И все из-за салата по-гречески. Этот салат я тоже возненавидел. И поклялся никогда не пробовать его. Пусть даже мне предложат его, как самый главный салат, коронное блюдо, в лучших и дорогих ресторанах планеты. Я одарил наглую официантку улыбкой, вложив в неё всю свою злобу. Конечно, если можно зло, красиво улыбаться и сказал:

– Мне, то же самое, что и моей спутнице. И принесите, пожалуйста, бутылку вина Шато Троплон Мондо 2002 года. Оно у вас есть в меню. Я видел…

– А ты разбираешься в винах. – Джанна проводила взглядом удаляющуюся официантку и повернулась ко мне.

Я постелил на колени салфетку и так, просто, для поддержания беседы, спросил:

– Ты здесь часто бываешь?

– Да. – Кивнула она. – И мне здесь нравиться. Здесь всегда так тихо и спокойно.

С приходом Джанны, в помещении, действительно, стало тише. Музыка стихла, музыканты ушли за кулисы. И окружающие нас люди стали говорить и смеяться чуть ли не шепотом. Хотя, я в жизни не видел смеющегося шепотом человека.

– Судя по всему, – Ухмыльнулся я, – я нарушил идиллию этого тихого местечка. Официанты теперь во мне души не чают…

Джанна на это лишь развела руками и тут же радостно воскликнула:

– О! несут наш заказ!

Официантка принесла две охваченные паром тарелки со спагетти, десерт, тарелочку с маленькими кусками хлеба и с громким стуком поставила передо мной закупоренную бутылку с вином и два пустых бокала. Штопора, она не принесла, забыла или специально мстила за своего коллегу? Видя недовольство на моем лице, Джанна поспешила разрядить ситуацию и что-то шепнула на ухо злючке-официантке. Та, понимающе кивнув, обратно забрала бутылку. Обещала, как мне передала Джанна, принести её открытой через две-три секундочки.

– Да. Ты прав. Ты им очень понравился. – Ехидно сказала она. – Они так никого прежде не обслуживали. С такой любовью, таким обожанием…

Мне на её слова оставалось только улыбаться. Как-никак, Джанна пыталась меня приободрить.

– Спасибо им за это. Я обязательно выпью за них. – В той же манере ответил я.

Как и обещала Джанна, через три секунды мы ели, наматывая на вилки спагетти, и запивали его полусухим, красным Шато Троплон Мондо. Тосты за официантов я не поднимал, зато выпил за Джанну, за своих друзей и за дружбу вообще. Когда трапеза была завершена, Джанна попросила официантку завернуть пирожные в бумажный пакет, и также попросила счет.

– Не хочу я покидать это место. – С довольной и сытой миной сказал я, аккуратно прикладывая к губам салфетку. – Здесь так мило и спокойно…

На что Джанна ответила:

– Официанты на тебя косо посматривают. Всё-таки, надо было за них хоть один бокал поднять. Раз обещал. А… впрочем. Вставай. Я хочу тебе кое-что показать.

Я медленно встал со стула. Официантка принесла счёт и два бумажных пакетика с пирожными. Я быстро расплатился, не слушая протестов Джанны, что она заплатит за себя сама и даже оставил официантке хорошие чаевые. Та слегка смутилась, не ожидала, видимо, такого широкого жеста, тем более от такого неуклюжего типа, как я. Джанна приняла пакетики с пирожными и, повесив на плечо сумочку, направилась в сторону выхода. Я последовал за ней, аккуратно обходя снующих вокруг официантов с большими подносами и столики с сидящими вразвалочку посетителями. Как только мы вышли, тишина сразу сменилась шумом и гамом. Вернулся квартет из улыбчивых виртуозов, и музыка заиграла с удвоенной силой. Да ещё так громко, что я чуть не споткнулся, оглянувшись назад.

– Ужас! Какой шум! Тишина в это кафе явно приходит вместе с тобой. – Сказал я, поворачиваясь к Джанне. Она на это лишь пожала плечами, улыбнулась и протянула мне свою руку.

Мне всегда казалось, что звёзды светят одинаково, где бы я ни находился. Но в Каире, даже с его загазованным выхлопными газами воздухом, звёзды смотрели на меня не так, как на Родине. Они были холодными, и свет их – тусклый, из-за освещения города, светил не очень-то приветливо. Удручающее зрелище.

Чтобы, хоть немного отвлечься от притягивающего взор каирского звёздного неба, я начал поглядывать по сторонам. Вокруг были здания, серые и однообразные. Видимо, мы с Джанной свернули на не самую популярную улицу столицы Египта. Я снова перевел взгляд на звёздное небо. «Дома звёздный свет греет душу, а здесь навевает грусть! – подумал я про себя, – Навевает беспредельную тоску. Долбаные звёзды! И они были свидетелями несчастного случая, произошедшего в пустыне с моими друзьями. Сколько же зла, интересно, они видят на нашей планете по ночам, скольким злодеяниям освещают путь и молчат?». От возникающих в голове мыслей, я поморщился и снова начал смотреть по сторонам. Джанна шла рядом. Почему-то, от самого кафе, мы шли в полном молчании. Даже парочкой слов не перекинулись. Я смотрел на звёздное небо, она куда-то вперёд. Невольно, я перевёл взгляд в её сторону. Она, как раз разворачивала один из бумажных пакетиков в поисках шоколадного пирожного. Лицо у неё было сосредоточенным, серьёзным. Я хотел было спросить её о чем-нибудь, но тут она воскликнула:

– О! В одном из пакетиков салат! Кажется… Нет! Не может быть! Салат по-гречески! – Она рассмеялась звонким и громким смехом. – Я ошибалась, Ратмир! Ты им не просто понравился, они тебя обожают. Просто обожают.

Я невольно усмехнулся. Как можно говорить и смеяться одновременно? Да ещё так мило?

– Наверное, специально от заведения. – Подытожила Джанна и бросила пакет в подвернувшуюся по дороге урну. – Боюсь, это есть нельзя. Наверняка, официанты подобрали его с пола и с лысины того мужчины.