Тогда, как и когда она всё это успела сделать – я ума не приложу, однако пирог почти готовый и уже источает аппетитные ароматы, заполнившие воображение и активизировавшие обильное слюноотделение.

– Кх-м! – я уже привычно подал сигнал о своём появлении и ожидании дальнейших инструкций.

Молодая женщина мельком глянула в мою сторону, не отрываясь от занятия пирогом, и откровенно улыбнулась. По-моему, ей такая забава по душе, смотреть, как я краснею.

– Погодь-ка, мил мой соколик, – Дарья прошлась по мне изучающим взглядом с головы до пяток, заставив ещё сильнее смутиться. – Н-да! Я думаю, тебе подойдёт одёжа моего мужа, – тут она погрустнела на мгновение и тень печали промелькнула в её глазах. – Не пугайся ты так, – она правильно поняла моё выражение с постепенно вытягивающейся физиономией. – Вдовая я.

– Да… А я что? Я ничего такого… – растерянно произнёс я.

– Полноте, – снисходительно прервала мой лепет хозяйка. – Это я так, к слову пришлось, ну, и чтоб мысли всякие ушли из головушки твойной, – подбадривающим тоном Дарья закрыла тему.

Она иронично улыбнулась и прошла за другую занавеску, отделяющую от общего зала ещё один небольшой закуток. Там снова захлопали крышки сундуков и зашуршали перекладываемые вещи.

Радует, конечно, что её не напрягает, а скорее веселит сама ситуация с нами, рухнувшими с неба. Да и добрая она.

Но вот мне неясно, что за Анимагами и Перевёртышами какими-то она нас пытает. Это вообще кто? Что за звери такие, или люди? Поинтересуюсь осторожненько и обязательно, если она сама тему не поднимет во время застолья.

Одинокая она женщина, Дарья, и это уже факт. Да и гости не часты у неё, наверное. Вон, какой пирог затеяла, румяный и пышный. Это в народе гостеприимством называется, или радостью гостям! Ещё и искренна к нам молодая женщина, и я это чувствую.

Пока хозяюшка роется в своих закромах, я занялся осмотром главной комнаты дома…

Убранство жилища меня тоже поразило, впрочем, как и подворье, которое я оценил до этого, хотя бы и мельком. Предметы быта и незамысловатая кухонная утварь кричат о самобытности и старине давно прошедших эпох, о которых я лишь читал в учебниках. Ну и, возможно, что ещё видел в каком-то кино. Скорее всего, в документальном.

И всё бы ничего, даже несмотря на раритеты в виде подавляющего большинства деревянной посуды и мебели без стекла, но несуразности мой взгляд вычленил сразу. Это те многие неподдающиеся объяснению мелочи, которые наполняют дом Дарьи. Чудеса какие-то, прямо. Зеркала, кстати, в доме отсутствуют напрочь, как явление.

Или вон, например, старинная прялка, которая сама выдаёт шерстяную нить, наматывающуюся на крутящееся веретено, в дальнем уголке от печи. Пест в небольшой ступе молотит что-то, и тоже сам, без участия кого-либо.

– Ты, так и не поведал, кто такие и как в небесах оказалися, – обыденно спросила хозяйка, словно продолжила прерванный разговор. – Да ешо и с раннего утреца. В кого оборачиваетеся? В птицу ночную, сычиков али сов? – она сама навела меня на пару возможных вариантов ответа. – Чай, не мыши летучия, подиж ты? – тут она перешла на вкрадчивую интонацию, словно опасается чего-то.

Я перестал пялиться по сторонам и обратил внимание на вещи, что хозяйка вынесла из своего закутка с закромами.

– Да-а-а… – протянул я, гадая, как лучше дать объяснение. – Понимаете, Дарья, тут такое дело, – замешкался я, активно работая мозгами. – Как не прискорбно мне говорить следующее, но факт остаётся фактом. Я понятия не имею, в кого мы оборачиваемся, и вообще, как над вашими сараями очутились.

Женщина кивнула своим мыслям и подошла ближе. Тут она протянула мне отобранное шмотьё своего мужа и отошла к печи, где убрала заслонку и помазала чем-то пирог. Мазала она его при помощи крыла, оторванного от крупной птицы, возможно, от гуся.

– Ещё немноженько и дойдёт, – огласила она результат своей проверки ароматной выпечки. – Да и твоя сестричка вот-вот очухаться должна, – Дарья подсказала ещё один вариант наших с Лериком отношений. – Тады и сядем трапезничать.

А что, вполне себе нормальная легенда получается, раз моя подруга строптивая такая. Брат и сестра – так это вполне приемлемо в нашей ситуации. А ситуация – так себе. Мне в голову лезут дурацкие мысли о несостоятельности надежд на розыгрыш со стороны друзей.

– Сань, а Сань? – из-за печи раздался возглас Валери. – Ты уже позвонил, скорою вызвал? – озадачила меня сходу подруга, да и Дарью смутила. – Тут вообще мобильная связь ловит? Может, стационарник есть, связаться с нашими, чтобы закруглялись с подколками? А это, что такое на мне напялено? И это? – прозвучали вопросы, и Лерка затихла, шурша чем-то.

Я ничего не ответил, ожидая выхода подруги из-за занавески и рассчитывая на пересмотр нашего положения с её стороны.

Дарья вопросительно на меня глянула, округлив глаза от потока непонятных словосочетаний, и покачала головой. Выражение же хозяйка создала жалостливое и полное сострадания к болезной Валери.

Я покачал ладонью, типа, бывает, раз ушиблась, и попытался познакомиться с одеждой, презентованной мне радушной хозяйкой.

– Бредит, ах бедняжка! – высказала свою версию состояния подруги Дарья и подошла ко мне. – Ну, хоть очнулась, как я и предсказала. – Я там ей исподнее дала и сарафан.