– Ты какая-то грустная. Обычно люди из бара возвращаются домой в добром настроении, - сосед бросил на меня короткий взгляд и снова вернул своё внимание дороге.

Мне же захотелось пересесть на заднее сидение.

– Я не пью, - ответила коротко, растянув губы в искусственной улыбке.

– Ну, я тоже вроде бы не алкоголик, но иногда можно расслабиться, - пожал плечами.

– Поэтому не сделал и глотка?

– Я пообещал отвезти тебя домой. К тому же, нужно было кому-то следить за твоей весёлой подругой.

– Так ты пытался её обезвредить, когда подливал шампанского?

– Ну, я люблю ухаживать за дамами. Ведь вы созданы для этого.

Какая галантность. А я зачем-то попыталась представить реакцию Марата. Он был бы недоволен. Его отношение к алкоголю абсолютно полярное. И мне оно импонировало.

– Понятно, - пожалуй, не очень-то вежливо так прекращать разговор, но сейчас трепаться не было ни малейшего желания. Хотелось поскорее добраться домой.

– Ну вот, приехали, - как-то грустно вздохнул Юрий и, заглушив мотор, открыл дверь автомобиля.
– Я тебя провожу до дома, - и бросился на улицу, к моей двери. Распахнул, подал руку. Джентльмен, да…

Только мне всего этого не нужно. Забрать бы с заднего сидения костюм Марата и поскорее оказаться с сынулей.

– Это лишнее, Юр. Спасибо тебе огромное, но…

– Отчего же, пусть проводит. Заодно расскажете, как погуляли, - отчётливо расслышала голос Марата из темноты и, выпучив глаза, застыла. Нет, это галлюцинации… Не может быть. Он ведь тогда попрощаться приходил… - В дом, Снежана.

ГЛАВА 7

Марат больше не был Маратом. На свободу вырвался Варвар и на мирное расставание с новоявленным женишком настроен не был. Хотелось крови и хруста костей этого ублюдочного педика, что посмел трогать её своими руками. И ему же во благо, если только руками.

Снежана испуганно хлопала ресницами, то открывая рот, то закрывая его, не в силах что-то произнести. Попалась.

– Ты меня слышала?
– его голос не выдавал того адового вертепа, что роем гудел внутри, переворачивая с ног на голову последние здравые мысли.

– Марат?
– она, наконец, повернулась, и Хаджиев усмехнулся, прочитав в её глазах испуг. Она знала, что сейчас будет.
– Что ты здесь делаешь?
– её тон приобрёл капризные нотки, что окончательно вывело Варвара из себя.

– Я сейчас приду, Белоснежка, и всё тебе расскажу, - подступал к ним, на ходу закатывая рукава рубашки.
– А ты пока сделай мне чай.

– Снежа, а это кто?
– подал голос будущий инвалид, и внимание Марата мгновенно переключилось на него.

– Нет, прошу тебя!
– уперлась ладонями в его грудь, встав на пути.
– Не надо, Марат!

– Какие-то проблемы?
– позади неё всё ещё хорохорился педик, а Хаджиев вдруг оскалился, представив, как будут хрустеть зубы этого недоноска на его кулаках.

– Да, мудак. У тебя очень большие проблемы. А ты в дом пошла, быстро!
– отодвинув Снежану в сторону, одним ударом сшиб «Казанову» и, отодрав его от земли, поднял в воздух.
– Любишь чужих женщин, да? Ты не в тот дом зашёл, - и, впечатав кулак в его лицо, наконец, услышал волшебную для ушей Варвара музыку.
– Это передние зубы. Их вылечат быстро. А вот эти, - ещё один удар, и хлюпик виснет на его руке.
– Эти сложнее будет… - и замер, услышав её плач позади.

Красный туман ярости понемногу рассеивался, бешеная пульсация перестала его оглушать. Бросив педика на землю, повернулся к ней.

– Иди в дом, - одного взгляда на неё, заплаканную и дрожащую от страха, хватило, чтобы прийти в себя.

– Это не то, что ты подумал. Там, на заднем сидении… Глянь, - её колотило, и лицо побледнело до неузнаваемости.
– Пожалуйста…

Марат дёрнул за ручку, открыл дверь машины и, достав оттуда костюм в чехле, повернулся к ней.

– И?

– Помнишь, ты хотел себе пиджак, который я нарисовала? Это он. Посмотри, твой размер. Я сама сшила. А Юрий просто подвез меня… - и снова обратила взгляд на корчащегося на земле и харкающего кровью дружка.
– Зачем ты так? Он ни в чём не виноват… - ринулась было к нему, но на полпути остановилась, поймав на себе нехороший взгляд Хаджиева.
– Позволь хотя бы вызвать ему скорую. Так же нельзя!

Марат оценил комплекцию педика. Костюм намного больше. Не соврала, значит.