— Ты можешь передумать, когда вспомнишь, сколько ступенек тебе предстоит преодолеть. — Мама вымыла чашку. — Сейчас у нас всего три номера заняты, два из них освободят в воскресенье, и еще один, там живут молодожены, освободится во вторник.

Я допила свой кофе.

— А что, уже зарезервировано?

Вытирая руки кухонным полотенцем, мама рассказала мне о том, чего стоит ожидать на следующей недели, и мне нравилось, что она могла все это рассказать по памяти.

— Я могу сейчас тебе чем-нибудь помочь? — спросила я, когда она закончила.

Но мама лишь покачала головой.

— Постояльцы из двух номеров обедают здесь. Жаркое еще готовится, а картошка уже сварена, нарезана и готова к подаче. Даже если ты решишь помочь с сервировкой обеда — до него еще два часа.

— Звучит здорово. — Я начала подниматься из-за стола. Мое внимание привлекло движение, которое я заметила краем глаза.

Повернувшись к окну, я обратила внимание на тени в правом углу веранды. Их отбрасывали ветки раскидистой яблони. Я прищурилась и подошла к окну. Что-то двигалось позади беседки, которую раньше обвивал плющ. Тень была плотнее остальных и держалась поближе к ограде. Я ждала, что кто-то покажется, но когда этого не произошло, я внимательно осмотрела весь сад. Ничего не увидев, снова вернулась к веранде. Качели и другие кресла, стоявшие там, были пусты, но я могла поклясться, что видела кого-то снаружи.

— Что ты там высматриваешь, милая? — я не могла ответить на этот вопрос, поэтому лишь моргнула и покачала головой, повернувшись к маме.

— Кажется, кто-то из гостей снаружи.

— Странно. — Она обошла стол и подошла к духовке. — Никого из гостей нет в гостинице. Я была уверена, что они все разошлись.

Я снова повернулась к окну, пока мама перебирала прихватки.

— Конечно же, кто-то из них мог проскользнуть мимо меня, — сказала она, с громким звуком открывая дверцу старой духовки. — Это вполне вероятно.

Снаружи не было ни малейшего движения.

Скорее всего, там никого и не было. Это просто нервы. И паранойя. Как и до этого, когда я забежала в дом и наверх. Возвращение домой довело меня до предела и хотелось думать, что никто меня не будет в этом винить.

Я нервно жевала нижнюю губу и думала о новостях, что слышала по радио. Желудок сжался, и я сцепила руки.

— Я слышала кое-что по радио. О пропавшей девушке из Фредерика. — Мама остановилась на полпути. Наши глаза встретились и, когда она ничего не сказала, я почувствовала, как узел в моем животе затянулся. — Почему ты ничего не сказала? — спросила я.

Мама снова сосредоточилась на духовке.

— Я не хотела тебя волновать, чтобы ты нервничала и огорчалась. — Она легонько покачала головой. — И я не хотела, чтобы ты передумала возвращаться домой.

Я мягко вздохнула. Неужели мама считала меня настолько нежной, что исчезновение женщины в ближайшем штате заставит меня передумать? Сразу после того, как все произошло, я и правда была довольно слабой. Прежняя я могла бы сломаться, но сейчас я совершенно другая девушка.

— То, что произошло с той женщиной — ужасно, но ты знаешь, что они говорят. Чаще всего, в исчезновении кого-то виноват близкий ему человек, — сказала мама, — скорее всего, муж.

Вот только, когда подобное случилось со мной, он не был мне знакомым. Это был тот, кого я и не подозревала, пока не стало слишком поздно.

Спустя несколько часов, я помогла подать ужин прелестной взрослой паре, которая остановилась на третьем этаже, и семье из трех человек из Кентукки, которые приехали навестить родственников и теперь стояли посреди своих новых апартаментов.

Боже, было так странно оказаться здесь снова.

Вроде все так же, но в то же время по-другому.

За ужином все прошло хорошо, однако было странно делать то, что когда-то казалось второй жизнью, спустя столько лет. В каком-то смысле, это было даже похоже на обязанности личного ассистента. Как и с мистером Бергом, мне предстояло предугадывать, что может понадобиться. Просто это было уже немного другое. Вроде того, что надо наполнить бокалы или заменить тарелки.

Убираться я все еще не любила — некоторые вещи остаются неизменными.

Но пока я убирала тарелки и ополаскивала их, прежде чем поставить в посудомойку, а мама готовила кровати, я не изводила себя плохими мыслями. Мой разум был благословенно пуст до того момента, как я поднялась наверх.

Чердак был разделен на две с половиной комнаты. Папа скончался прежде, чем закончили третью, и она так и осталась нетронутой за закрытыми дверьми. Я не была уверена, что с третьими апартаментами когда-либо закончат, а даже если и так, то не могла представить, зачем они нужны. Мне-то уж точно не понадобится место в ближайшее время.

Или вообще когда-нибудь.

Я бездумно потерла безымянный палец левой руки правой. Даже покинув этот город и шесть лет посещая психотерапевта, я не думала, что когда-нибудь надену свадебное платье или позволю хоть кому-то надеть кольцо мне на палец.

Мой врач говорил, что это может измениться, но я серьезно сомневалась в этом. Я даже не смогла заставить себя пойти на третью свадьбу своего бывшего шефа. От одной мысли о торжестве сводило желудок.

Наконец, поняв, что я делаю, я опустила руки и сосредоточилась на своей комнате.