Шрифт:
— Какая ты у меня, оказывается, нетерпеливая, — мужчина принялся опять разминать женские плечи.
— Андрей!
— М-м?
— Ты хочешь, чтоб я просила?
— Ты же знаешь, что мне это нравится, — Кристина не видела, но отчетливо слышала довольную улыбку в мужской речи.
— Андрей, пожалуйста, — жалобно пискнула женщина и закатила в восторге глаза, когда мужские пальцы опять скользнули между ног. — О! Да-а-а-а-а! Да, еще, давай!
Долго упрашивать мужа Кристине не пришлось. Мужчина свел женские ноги вместе и скользнул между ними теперь уже членом. Он знал, то жена любит вариации сзади, а ему нравилось именно так, потому что от сомкнутых ножек было гораздо теснее.
Кристина извивалась и стонала, сминая простыни. Ее хриплые «да!», «ещё!» «давай!» и вариации этих восклицаний возбуждали Андрея всё больше. Он еле сдерживался и с трудом дождался, когда тело любимой забьется мелкой дрожью от оргазма, а внутри все сожмется. От таких ощущений мужчина кончил почти сразу после Кристины.
— Ты, как всегда, бесподобен, мой волшебник, — пробубнила Кристина, едва смогла разговаривать.
— Ты тоже, моя красавица.
Курить хотелось жутко, но Андрей подавил свое желание, перевернулся на спину, увлекая за собой жену, и уложил ее голову к себе на грудь.
— Люблю тебя, моя девочка!
— И я тебя.
Глава 16
Мамин живот теперь стал самым любимым «местом паломничества» у всей семьи. Поначалу сыновья только прикладывали к нему ладошки, повторяя все действия за Андреем.
— Папа, а зачем ты маму в живот целуешь? — спросил Егор, наблюдая, как родитель увлеченно шепчет что-то, уткнувшись в живот Кристины, а та ласково гладит мужа по волосам.
— Прошу ребеночка не стесняться.
— А он стесняется? — спросил, подбежавший Илья.
— А почему он стесняется? — Никита уже стремился ко всему семейству, выкрикивая вопрос еще с дверей.
— Думаю, да. Он ведь не хочет показывать мальчик он или девочка.
— А он тебя услышит? — поинтересовался Никита.
— Как он может слышать, он же в животе! — Егор посмотрел на брата, как на совсем глупого.
— Но папа же разговаривает с ним!
— Ну и что? Мама нам тоже кричит с коридора, чтоб мы шли кушать, а мы в своей комнате играем и ничего не слышим.
— Он точно слышит! — настаивал Никита.
— Нет! — упрямо повторил Егор. Мальчики вступили в любимый спор, реплики становились все громче, а жесты все агрессивней. Взрослые даже не успели ничего сказать, как братья восклицали: «нет» и «да», совсем забыв о предмете разногласия.
— Папа, а ты с нами тоже разговаривал? — спокойно поинтересовался Илья. Егор с Никитой, как по мановению волшебной палочки, перестали препираться и навострили ушки.
— Конечно! — улыбнулся Андрей и усадил детей на диван возле себя и жены.
— Мама, а ты? — уставился карими глазищами на женщину Никита.
— И я тоже, — сказала женщина и ласково пригладила растрепавшуюся детскую челку.
— А я не помню, что вы нам говорили, — расстроено вздохнул Егор.
— Мы тогда были слишком маленькими, чтоб что-то помнить, — назидательно ответил за родителей Илья.
— Ты и сейчас маленький! — фыркнул Никита.
— Такой же, как и ты! — невозмутимо ответил Илья.
— Зато я самый старший! — радостно воскликнул Егор и, показав братьям язык, юркнул к маме подмышку.
Родители рассмеялись и безуспешно пытались призвать своих сорванцов к порядку.
— Теперь самый младший будет тот, кто у меня в животике. Вы же будете его защищать? — поинтересовалась у сыновей Кристина.
— Конечно, мамочка! — наперебой заверили ее мальчики.
— А когда малыш подрастет, он даже начнет шевелиться. Это можно почувствовать, когда прикладываете ладони к животу, — сказал Андрей.
Три детские ладошки моментально ринулись проверять не пора ли уже их будущему братику или сестричке проявить себя.
— Еще рано, — рассмеялась Кристина.
— Мама, а мы тоже шевелились? — поинтересовался Никита.
— Шевелились и очень даже сильно. Видимо, уже там начинали спорить и препираться, — усмехнулся Андрей.
— Мамочка, а тебе не больно было, когда мы дрались у тебя в животике? — обеспокоенно спросил Егор.
— Нет, мой хороший, — успокоила сына женщина и ласково поцеловала его в макушку. — Не больно было.
Остальные мальчишку тоже полезли целоваться. Как же это, чтоб кому-то из них досталось больше нежности от мамы, чем другим.