Высоченная, почти в два раза выше Стража Небесного Престола, фигура Древнего Серафима внушала не только трепет, но кажется она просто требовала немедленного поклонения. В голове не осталось других мыслей кроме как припасть на оба колена и воздеть в просящем жесте руки. Даже падшая богиня Урания, и та склонила голову стараясь не смотреть на величественную фигуру Древнего.

Шесть массивных белоснежных и кажется даже светящихся неестественным светом крыла, были раскинуты в стороны, что придавало образу этого существа просто колоссальную эпичность.

Сравнивать «первенца» Солеи Светозарной с Древним Серафимом все равно что поставить рядом полудохлую тощую пони с высокородным арабским скакуном каких-то «ниипических» пород в «стопицотом» поколении.

Одет Древний был в просторный белоснежный балахон, с накинутыми поверх него фрагментами металлической брони. Массивные наплечники, и широкие браслеты на запястьях с переливающимся радужным узором. Над головой, в глухом капюшоне, который полностью скрывал его лицо, висел самый настоящий ореол, подобно тому как изображают святых на иконах в реальном мире. Никакого оружия в его руках я не заметил.

Серафим

Древний, Старший

Уровень 1012

Что значит «Старший?», это что-то типа главный? Тогда возникает вопрос над кем главный?

Перед глазами выскочило сообщение, которое своим содержание вогнало меня малость в ступор.

О Древний Серафим!

За что низвергнут был, и имени лишен?

Чьей волей ты наказан так сурово был?

Какой проступок был тобою совершен?

Что столь ужасна кара вышних сил?

За что, скажи, в безвременье заточен,

Ты там томился тысячу веков?

Кого прогневал ты, сильномогучий?

И что же смертным ждать,

от сброшенных тобой оков?

Вы призвали в этот мир одно из самых сильных существ Изначальной Эпохи.

Благодарностью за сей поступок станет ваша смерть, от руки призванного вами Древнего.

Никто не смеет возвращать в этот мир ушедшее наследие былых эпох.

Почему-то я совсем не удивлен содержанием последних двух предложений. В этом игровом мире нельзя без каких-либо последствий для себя, использовать предметы подобного ранга. Стоит только вспомнить Руслана Всесующего и его отношения с Кел-Зераатом.

План натравить послушного моей воле Серафима прежде всего на Левиафана, разлетелся в пух и прах. А я-то наивный дурачок думал, что как только сдохнет это недоразумение подводных глубин, мы все вместе свалим с острова под шумок и даже не станем досматривать чем тут все закончится.

Осмелевшая было армия Садавира, как только материализовалась фигура Древнего Серафима, сначала замерла на месте, чтобы через минуту развернуться и поспешить отойти на приличное удаление.

Так и подмывало крикнуть этому ушлому торговцу тайнами — «Ты вроде сильно искал это перо? Ну так иди сюда и попробуй забрать его».

А еще я не забыл что Садавир предлагал мне сломать перо, а не сжечь, обманывал скорее всего прекрасно зная верное решение. Хотя, как по мне, особой разницы нет. Серафим все равно должен будет убить призывателя, и лучше бы он сделал это после того как разделается с полубогами, тогда и умирать будет не жалко.

Я еще раз окинул взглядом спешно отходящую армию Садавира и понял, что даже моя смерть не выдернет мою тушку с этого острова. Вся та орда убитых Стражем Лабиринта игроков, почти в полном составе снова собралась вокруг своего предводителя. Скорее всего остров нельзя покинуть кроме как тем же способом, каким мы сюда прибыли, ну или, наверное, свитками телепорта.

Мне моментально расхотелось умирать. Появлюсь я скорее всего возле ближайшего Камня Привязки, который находится на этом же острове, в окружении воинов Садавира.

Серафим мягко опустился на землю и повернул голову в мою сторону.

Задержав на мне взгляд буквально на несколько секунд, он заинтересованно произнес.

— ХМ, ЛЮБОПЫТНАЯ БУКАШКА.

При повороте его головы, капюшон чутка откинулся назад, и я заметил одну странность. У Древнего не было лица. То есть оно вроде как бы было, но вот глаза, ноздри и рот отсутствовали напрочь, при этом весь рельеф лица был строго соблюден. Складывалось ощущение что он просто одел на голову растягивающий носок, который очень плотно прилегал к его лицу, но тем не менее скрывал все предусмотренные природой отверстия.