Я понимаю, когда палками воспитывают на далёкой планете, где даже рабство можно встретить, по словам Куанг, но мы же в центре Содружества! Разве у нас не запрещено такое? И почему её дед не защитит?

— Зачем тебя бить ремнём, ты же уже большая? И разве ты не можешь рассказать об этом деду? — Она девочка, им можно жаловаться на то, что их обижают.

— Дед сам два дня назад поручил ему меня воспитывать. А этот говорит, что ремень — самый лучший способ воспитания. Что его самого воспитывали ремнём, и он вырос правильным человеком.

— Раз он правильный человек, он же не может просто без причины тебя бить? Наказывают за проступки. Сколько ты раз за эти два дня ошибалась, если так на него реагируешь?

— А я для него сучка, и меня нужно постоянно воспитывать, чтобы выбить всю дурь. — Зло сказала она, даже не заметив, что опять говорит нехорошие слова. Даже рукой рот не прикрыла. Слово, которым она себя назвала, я не знал, оно тоже было не на общем. Догадался, что ругательство, но по контексту понять, что оно обозначает, не смог. Надо запомнить и потом в инфонете посмотреть.

— Всё равно пожалуйся деду, что тебя бьют. Он к тебе хорошо относится, я же помню.

— Нет. Дед сказал, что если мы не поладим, он отправит меня обратно.

— Куда обратно? — Откуда интересно он её забрал, если даже мимолётная мысль об этом месте у неё вызывает такую панику?

— Обратно домой, на мою планету. Или матери вернёт. Нет, я лучше потерплю. Это не сложно, и не такое терпела. Просто он не только бьёт, этот урод ещё и… Ладно, не важно. Ты ещё маленький для всего этого. — Наконец понял, что это за эмоция, которую она испытывает к этому человеку, а я тогда не смог понять. Сильное отвращение. Только почему, не понял.

— Мне двенадцать будет через тринадцать стандартных суток. Я младше тебя совсем ненамного, так что не задавайся. — Обиделся я на упоминание о возрасте.

— Совсем взрослым станешь. — Ехидство так и сочится из голоса. На пол-оборота меня старше, а делает вид, как будто на полный оборот. Или даже на два. Только в эмоциях тоска и горечь.

И голод. Опять Монстрик проснулся? Прислушался. Нет, это она тоскует и хочет есть.

— Пошли, умоем лицо и руки, а потом сходим, поедим. Я тоже проголодался. — Надо прекратить меряться возрастом, а то поругаемся. Она неплохая девочка, когда не врёт и не делает вид, что взрослая.

Мы сходили помыть руки и спокойно прошли в едальню, даже не встретив того человека. Сели и заказали два полных стандартных набора. Никто не возмутился «ты же ел уже, почему второй раз заказываешь», как боялась Нирона. Свою порцию она смела минут за пять, жадно поглядывая на мою, которую я лениво ковырял. Я только салат съел и уже наелся, а тут полный обед. Зря заказал так много.

— Закажи себе ещё, если не наелась. — Неприятно, когда так смотрят. Ощущение, как будто я ем её порцию, а не свою.

— Нет-нет, всё хорошо. — Она жадно проводила взглядом мою ложку. — Мне просто нельзя много есть.

— Почему? — Меня наоборот кормили столько, сколько хочу. На тренировках всё лишнее выйдет, а если не хватит каких-нибудь ресурсов организму, то может пойти регресс.

— Растолстею.

— Ну и что?

— Стану некрасивой. — Опять они про красоту. Чего всем женщинам она так важна? Даже если она будет такой же, как наш повар, всё равно на красоте это не отразится.

— Красота и толстота никак не связаны. — Решил я просветить её в этом вопросе.

— Почему это? Очень даже связаны! Все знают, что чем толще, тем некрасивее.

— Нет, эти «все» ошибаются. Красота, она в душе человека. Душа она или хорошая или нет. Если ты будешь есть столько, сколько требует твой организм, душа от этого не изменится. А вот если будешь недоедать, заболеешь.

— Всем наплевать, какая у тебя душа, все смотрят только на тело. — Она внешне улыбается, а внутри тоска и горечь опять волной накатили.

— Да, большинство так и поступает. — Кивнул я с умным видом. Мне нравится говорить умные вещи, хотя эти слова не мои, а мамины. — А ты и не должна показывать свою душу всем. Мама говорит, что человека не должно волновать мнение большинства о твоей внешности. Стандарты красоты слишком различны, всем не угодить. Главное — мнение того, кому ты свою душу показала.

— А если ошиблась и показала не тому? — Она мне не верит совсем. Зря, я долго думал над словами мамы, и вот решил открыть истину чужому человеку.

— И такое бывает. Мама тоже открылась не тому, ошиблась. А она уже взрослая была, пятнадцать оборотов. Взрослые ошибаются, чего ты хочешь в свои двенадцать? — Эх, зря мы опять про возраст. Напоминание о нём, её ещё сильнее расстроило. Да, мне тоже не нравится, что для многого я маленький, но терплю. Терплю и жду, когда выросту. Поскорее бы уже! — Ты просто «выкидываешь его из своей души, ждёшь, пока она очистится от грязных рук прошлого выбора, а потом опять пытаешься показать её другому избраннику». — Закончил я словами мамы.