– Уничтожить богиню! – слышались отдаленные возмущенные голоса, а я потрясла головой, прислушиваясь и пытаясь понять, что происходит. Я смотрела на свои руки, видя, как они светятся странным светом, словно я положила их на лампу. От пальцев исходило свечение, а я удивленно разглядывала его, собирая пальцы в кулак и снова распрямляя.

Я подняла глаза на столп света, видя парящее над полом зеркало в белоснежной раме. Рама искрилась, словно первый снег, а я подошла поближе, видя, как зеркальная гладь светится, показывая странные картинки. Белоснежная статуя женщины, держащей над головой что-то напоминающее подсолнечник, покачнулась. На шее у статуи и на руках были веревки, а под ней виднелось лоскутное одеяло, которое бушевало и перекатывалось складками. Присмотревшись, я поняла, что это – не одеяло, а целая толпа людей, собравшихся на площади под палящим солнцем. Статую снова накренилась, а люди стали разбегаться. С грохотом мраморная женщина упала на землю, разлетаясь на осколки и поднимая облако пыли, сквозь которое виднелось каменное солнце в разбитой руке. Несколько лепестков откололись, а на треснувшей голове стояли люди, размахивая черными тряпками и что-то крича. Этот крик подхватывала толпа, поднимая руки вверх.

– Мы больше не поклоняемся богине света! – слышался крик, а толпа с радостью воспринимала смену пантеона. Мне искренне было жаль богиню, которая умерла с тем же божественно-невозмутимым лицом. – Да здравствует тьма! Наши глаза устали от света! Она сотню лет ослепляла нас, а теперь мы видим истину!

Прямо вижу, как богиня ходила и выковыривала каждому глаза. Люди доставали черные тряпки размахивая ими так, словно собирались устроить генеральную уборку.

– Мы умрем! Мы все умрем! – послышался истерический незнакомый голос, а зеркало помутнело. – Все пропало! В нас мало того, что никто не верит, так теперь еще и … О! Амальгамочка моя!

– Кто это? – настороженно спросила я, снова прислушиваясь. – Кто это сказал?

– Это я! – нервным фальцетом вещало зеркало, пока я пыталась понять, как оно разговаривает. – Они сломали еще одну нашу статую! Еще одну! Прямо на площади! Я говорил тебе, что добром этом не кончится! Говорил! А ты что? В нас никто не верит!

Зеркало истерило, а я сделала шаг назад на всякий случай.

– Конечно, не верит, - послышался бархатный голос, пока зеркало икало и что-то лепетало, показывая, как крушат маленькие статуи возле какого-то монументального сооружения, выражая первобытный восторг радостными междометиями. – Ты пыталась сделать людей праведными и добродетельными, проливая свет на их поступки, карая за преступления и темные помыслы, но люди обманули тебя … Они научились прятать пороки в глубинах своих душ, а теперь они сняли маски… Рано или поздно это должно было произойти…

 Я осмотрелась по сторонам, понимая, что это было не зеркало. Напротив зеркала стояло кресло, похожее на стул, и я подозрительно прищурилась в его сторону.

– Они уничтожат тебя, - послышался тот же тихий, вкрадчивый голос, а у меня уже закрались подозрения. Я внимательно смотрела на стул и прислушивалась к истеричным воплям зеркала: «Я чувствую себя разбитым! Нужно что-то делать!».

– В каждом человеке есть свет и есть тьма. Чтобы ты ни делала, тьма из душ никогда не исчезнет, - шептал зловещий голос, пока я внимательно наблюдала за стулом, подозревая, что судьба к нему регулярно поворачивается не тем местом. – Твои усилия пошли прахом…

– Нет, я понимаю, что ты и так обижен судьбой, - начала я, глядя на белый стул, который стоял неподвижно. – И вся жизнь твоя – сплошная попа, которая тебя греет! Но давай хоть ты не будешь бухтеть? Мне уже зеркала с головой хватает! Так что стой на своих трех ногах и молчи в сидушку! Не хватало, чтобы еще какой-то стул тут депрессировал!

Стул внезапно умолк, а я осмотрелась на предмет говорящей мебели, радуясь, что здесь нет бухтящего шкафа, стонущей кровати и злобной тумбочки, караулящей мизинцы.

– Я – стул? – послышался удивленный голос, пока зеркало верещало: «Все пропало, богиня! Все пропало!».

– Все, прекратите! Прикиньтесь мебелью! – раздраженно отмахнулась я. – Ладно бы холодильник орал: «все пропало!», тогда можно было бы панику колотить!

– Богиня! Число верующих падает с каждой секундой! – ныло зеркало, показывая мне многочисленные акты вандализма. Люди размахивали черными тряпками. – Это еще не все новости к этому часу! Шесть храмов по всему миру разрушены!

– Что это за восстание уборщиц? – скептически поинтересовалась я, глядя на черные тряпки, которыми народ размахивал, как флагами.

– Еще одна новость. На седьмой храм совершено нападение! Главный храм в столице только что подвергся нападению вандалов. Группа лиц попыталась выломать двери! Власти пока удерживают их на подступах, но…

 - А есть хорошие новости? – сглотнула я, пытаясь рукой найти пульт. Нет, что такое пульт я помню, а вот кто я, что я здесь делаю и где я нахожусь – почему-то нет! – Давай что-нибудь про то, как панда родила в зоопарке пандят… Маленький пандец чувствует себя неплохо!

– Нам всем пандец! – взвыло зеркало, раздражая меня все больше и больше.

– Давай хоть прогноз погоды! – не выдержала я, осматриваясь по сторонам и искренне не понимая, что это за место.

– Везде солнечно, осадки умеренные, - произнесло зеркало, но тут же заорало. – Свежие новости! Представители власти пытаются подавить восстание!

Мне показали, как какие-то рыцари в сверкающей броне бегут за толпой.

– Свежие новости! – тут же выдало зеркало, показывая, как рыцари бегут от толпы!