Дальше я стал работать предельно жестко, не жалея и не щадя ни противников, ни себя. Так жестко я не бился даже тогда, когда олигарх Стрельцов подсылал ко мне своих обученных молодчиков, потому что тех никогда не было больше четверых, а тут врагов у меня было одиннадцать, и я просто не имел даже малейшего шанса на ошибку.

Я бил коленями, ломая ребра с одного удара, всаживал свои локти в чужие лица, сворачивая челюсти и заставляя нападающих плеваться осколками зубов. Упавших на асфальт я добивал мощными пинками, превращая обросшие морды в опухшее кровавое месиво с торчащими во все стороны волосней. Прошло только секунд тридцать реального времени, а на земле уже корчилось шесть беспомощных тел. В тесной свалке я работал куда как эффективнее, чем ватага нападавших. Они, если начистоту, больше мешали друг другу, наступая на ноги и пихаясь плечами, чем несказанно упрощали мне задачу по их избиению.

Я вертелся ужом, но в то же время был экономичен в своих движениях. Каждый удар находил цель, а каждое уклонение было ювелирно вымерено, ровно настолько, чтоб чужие руки проходили мимо меня в считанных сантиметрах.

Мое тело работало на пределе возможностей, лишь самую каплю не доходя до той грани, за которой меня самого ждут увечья и переломы. Но, несмотря на это, чувство эйфории и свободы затопили мое сознание настолько, что приходилось прилагать некоторое усилие, чтобы не раствориться в них, утратив контроль за реальностью. Убийство по неосторожности в мои ближайшие планы явно не входило.

Вокруг меня кружилось уже столько боли, что я ощущал себя словно в эпицентре торнадо. Такого мощного прилива сил я не испытывал даже внутри палат с онкобольными, прошедшими интенсивную терапию.

В какой-то момент, один из оставшихся на ногах бородачей осознал, что участь его товарищей, извивающихся на земле в собственной крови, неумолимо приближается и к нему. Поэтому он решил прибегнуть к одному из излюбленных аргументов.

В холодном синем свете фонаря опасно сверкнуло изогнутое лезвие массивного охотничьего ножа и мой перегруженный ускоренной работой и впечатлениями мозг с пробуксовкой акцентировал на этом внимание. Эту пьесу пора было сворачивать, ведь как бы я не был быстр, предел есть всему. И мне не хотелось бы его достичь именно тогда, когда мне собираются вонзить полоску стали в живот.

Молниеносным для всех участников побоища движением выхватив Streamer, я сделал выстрел в ту же долю секунды, когда предохранитель опустился в положение «выкл». Первая пуля прилетела размахивающему ножом абреку под ключицу, отчего тот выронил свое оружие и с испугом стал лихорадочно прикладывать к месту попадания ладонь, поднося ее затем к глазам. Видимо, он решил, что я пальнул в него из боевого пистолета, в темноте-то не разберешь, что там на тебя наставили, и, рассмотрев на пальцах кровь откровенно запаниковал. Не разобрался, бедолага, что это просто кожу сорвало, но ничего, ему полезно.

Оставшиеся трое вмиг потеряли и без того невеликое желание продолжать драку. Они трусливо подняли руки ладонями вверх и начали пятиться от меня подальше. Но я не собирался оставлять за спиной кого-либо.

Хладнокровно расстреляв в каждого из четверки по два патрона (да-да, неудачнику с ножом досталось сразу три подарочка, чтоб в следующий раз мозгами думал, прежде чем хвататься за свою зубочистку), я вынырнул из состояния ускорения и двинулся быстрым шагом к замершей с приглушенными фарами БМВ.

Безуспешно дернув за ручку запертой двери, я прислушался к обстановке. Даже сквозь вихри боли одиннадцати человек я ощущал, как из салона веет животным страхом. Значит, ты там, гаденыш. Я тебя чувствую.

Не жалея попачканный кровью и окончательно уже испорченный пиджак, я намотал его на кулак и с размаху разбил стекло автомобиля. Изнутри донесся испуганный вскрик. Посбивав все тем же пиджаком осколки в раме, я просунул руку и отомкнул замок.

Внутри БМВ зашуганным тушканом скукожился по-прежнему неизвестный мне мужик. Тот, от чьего щедрого предложения поработать я так неосмотрительно посмел отмахнуться.

— Как?! Как это возможно?! Ты кто, мать твою, такой вообще?

Но я не собирался отвечать на его бессмысленные вопросы, ведь я пришел сюда совсем с другими целями.

— Я тебя предупреждал? — Мой голос был глухими слегка хрипящим от усталости. Тело уже начинало ломить, как после длительной тренировки, но на выполнение своего обещания сил у меня еще хватало.

— В смысле?

— На коромысле… давай сюда ручку.

— А-а-а-а! Нет-нет! Отвали! Не сме-е-е-е-е-й… А-а-а-а-а-а-а!

И чужая боль снова закружила вокруг меня свой жаркий вальс.

Вернувшись к своей Ауди, я распахнул дверь и с трудом плюхнулся на водительское кресло. Рядом Алина полыхала непередаваемыми восторгом и восхищением. Ее впечатления были настолько яркими, что жгли меня подобно пылающему костру, в который щедро плеснули бензина. Однако они быстро сменились на беспокойство и тревожность, когда девушка увидела, как я морщусь и тяжело дышу.