Родители смотрели на Метатрона такими умоляющими взглядами, забыв о моем существовании.

– Не калечьте судьбу ребенка, - взмолился огненный демон, заглядывая в глаза злу. Метатрон даже не дернулся, сохраняя царственную осанку. – Как ему потом жить с такой кличкой?

Не знаю, как Империя, но тут непроизвольно сгибаешься в поклоне, тихо постанывая от смеха.

– Вы хотели, чтобы перед ними склонялись Империи? Пока что я другого способа не вижу! Насмерть стоит среди поля боя Авензон Контуженный Суслик! – хрипло без тени улыбки произнес властелин тьмы, даже не шелохнувшись.
– Сдавайтесь и трепещите, на вас летит Карат Сопливый Кирпич! Вам объявил войну Наэргис Унылый Компотик! Бегите враги! Ваше войско догоняет Кристиан Однозубая Сосулька! Встаньте на колени, склонитесь перед Дэлионом Кряхтящей Ромашкой! Спасайтесь! На вас напал Эгрегор Неунывающий Понос!

Я уже стояла на коленях, тихо погибая бесславной кончиной и пытаясь вцепиться рукой в подлокотник трона.

– Но…, - с ужасом произнес отец любителя спать с дохлятинкой, пытаясь спорить.

– Готовь Империю, чтобы она склонила голову перед Андресом Дохлой Какашкой! Начинай репетировать уже сейчас, Трупный Одуванчик! – спокойно произнес Метатрон. – Что смотрите Болотный Стручок, Сморчок Драконьей Задницы…

Отцы занервничали, поглядывая друг на друга.

– А давайте мы вам заплатим, - взмолился отец Кристиана, протягивая мешок с золотом. – Я хочу, чтобы у моего сына была солидная кличка! Грозное прозвище! Чтобы враги трепетали, только услышав его имя! Например Кристиан Кровавый … Эм… Мне нужно посовещаться с женой…

– Мой сын, Дэлион, заслуживает самого жуткого прозвища! – прорычал рогатый и жуткий демон. – Чтобы Империи падали ниц, когда он входил в них!

– Я тебя внимательно слушаю, Рыжая Рогатка! Твои предложения, - хрипло произнес Метатрон, положив голову на руку. – Валяй! Я искренне рад, что вы отложили все дела и кирпичи для укрепления обороны.

– Мы, от лица всех родителей, - произнес оборотень, сверкнув волчьими глазами, а родительский комитет за его спиной солидарно закивал. – Готовы скинуться, чтобы у наших детей были приличные прозвища!

– В пропасть скинуться. Я покажу в какую! – прохрипел Метатрон, а я замерла в предвкушении. – Ладно, тащите золото. Сыновья расплачиваются за ошибки отцов. Отцы – за ошибки сыновей.

В зале витал отчетливый запах чего-то подгоревшего. Я принюхалась, понимая, что сначала у меня пригорела каша, а потом попа!

– Ужас и страх всех земель! – наперебой предлагали отцы, выбирая «солидные» прозвища для будущих правителей. – Куда! Я себе «Страх» присмотрел!

Я осторожно продвигалась к выходу. А то начнется! Сжег три Империи – герой! Сожгла одну кашу – дура косорукая!

На этот раз дорогу я нашла быстро, чувствуя, как усиливается запах горелого. Я распахнула дверь на кухню, а меня смело теплой и липкой волной перловки, размазывая по полу. Перловка была повсюду, она текла по коридору, заглядывая в двери. Вскочив на ноги, я бросилась вниз по ступеням, увязая в каше почти по пояс.

 Посреди кухни радостно плясал чан, фонтанируя кашей. Струя доставала до потолка, каша стекала с краев.

– А! Э! – металась я, скользя на перловке, а на меня сверху упал огромный комочек, обосновавшись веселой шапочкой. – Что делать?! Что делать?! Эта… Как его остановить?

Я представляла, как грустно отчитываюсь родителям, что их дети захлебнулись перловкой! И пусть только попробуют сказать, что их тут не кормят!

– Прекрати! – орала я, подплывая к котлу. – Перестань! Хватит! Не надо! Достаточно! Не вари!

Внезапно котелок остановился, а я выдохнула, пытаясь доползти до него и заглянуть внутрь, чтобы убедиться, что запасов перловки хватит на год!

Я высморкалась перловкой, прокашлялась перловкой, и даже прослезилась перловкой, трясущимися руками доставая тарелки. На первой уже застыл плевок моего кулинарного восторга. Я расставляла их на полке, слыша, как страшный голос вежливо сообщает, что пора ужинать!

С остервенением я ляпала разварившуюся перловку на каждую тарелку, а потом ставила их на поднос. Добро побеждает зло путем насилия. Изнасилованное зло всегда берет реванш.

Я несла поднос, оставляя за собой следы. Руки дрожали, тарелки прыгали, ноги скользили. Зато добрые стрелочки, словно нарисованные кровью, указывали нужное направление. Если бы я знала, что придется идти так долго, то взяла бы тарелку для себя. На завтрак, на обед и на ужин!

За огромным черным столом сидели темные властелины, нетерпеливо требуя законный ужин.

Я проходила и ставила перед каждым тарелочку. «Это что за!», - орали они, тыкая вилками кашу. Что-то мне подсказывало, что сначала будет «в меню», а потом «в меня».

– Я это есть не буду! – возмущались они, глядя с омерзением на серые комки. – Это – пища, недостойная темного властелина!

Я смотрела на них, даже не зная, что ответить. С подноса капало. Они никогда не жили на зарплату воспитательницы. Была бы ведьмой – прокляла.

– Неужели? – послышался спокойный голос, а я обернулась. За спиной назревал бунт, а передо мной стоял тот самый красавец в роскошной одежде. – Это же Зверски Отнятая Перловка на слезах народа. Ее отняли у народа вместе с последними припасами. О, как народ плакал, рыдал, умолял оставить хоть пару зернышек. Но нет…