Провожаю сотрудников, несмотря на катастрофическую усталость, с которой я борюсь эликсирами, купленными у Нетфликса и других крафтеров, с лица не сходит довольная улыбка.

Ну вот, мля, накаркал! Собирался уже заходить обратно в заведение, как на пороге появляется Григорий, собственной персоной.

– Ну мля, а вечер так хорошо начинался!
– не сдержал я стон.

– Я всего на минуту, по делу, - сообщил он без лишних расшаркиваний.

– За налогами?
– попробовал угадать я.

– За серебренниками, - он не сводил своего пристального взгляда. – Знаю, они у тебя, я пришёл их забрать.

О как! Нормальный такой поворот! Откуда он узнал про "30 серебряников Иуды"? А, ну да, он же Оракул!

– Извини, дружище, это трофей, а он налогом не облагается, - изображаю гримасу истинной скорби. В голове сразу возникает коварный план.
– Могу отдать их в плату за…

– Никакой платы, - уточняет он чересчур громко. Нас подслушивают? Это для того неведомого существа, которое дало нам интерфейс, чтобы и не дай Бог оно не посчитало их платой?

Подстраивается значит.

– Это слишком опасный артефакт для того, чтобы он находился в руках хаосита. Ты мне их отдашь просто так, ясно?

Ну вот, опять дискриминация по стихийному признаку.

– Хуясно, - на его повышенный тон отвечаю соответствующе, - это трофей, который я украл у Скамоса.

– Не смей со мной так разговаривать, щенок, - щерится он.

И куда только делся его образ благодушного дедушки? Сейчас Распутин больше похож на вампира из третьесортных страшилок.

– Что в бою взято, то свято, - кончилось время для шуток, поэтому отвечаю серьёзно.
– Сам знаешь. Вы установили правила - лут игрока неприкосновенен, и сейчас, когда тебе это нужно, ты решил поменять правила? Всего хорошего, - говорю я, медленно закрывая дверь.
– В ближайшую неделю мы работаем с десяти до двадцати четырех, поэтому если будешь проходить мимо, проходи.

Не дожидаясь ответа, закрываю дверь. Хоть и понимаю, что это принесет мне море проблем в будущем, но отдавать ему 30 серебряников… Демоны внутри меня подсказывают, что это не то, чтобы неправильно, это опасно. А им я доверяю.

[1] Вот только Оракул не пожелал уходить просто так. Меня выгнуло так, что затрещали кости, грудь сдавило, и я лежал на полу, медленно пуская слюни не в силах сделать хоть один вдох.

Входная дверь тихо открылась и в нее вошел Распутин. Он перешагнул через меня, и только тогда мышечный спазм отпустил меня.

– Я все равно заберу серебряники, - произнес он без хвастовства, будто действительно не сожалел о том, что причинил мне боль.
– Я знал что все будет именно так. Я знаю, что 30 серебряников лежат в старом советском сейфе, который ты припер с работы. Знаю пороль от него - дату рождения матери. Я Оракул, и я знаю все! Смирись с этим.

Через минуту мы уже вместе спускались в подвал к тайнику, который я оборудовал за ковром. Сказать, что настроение у меня была скверное, значит не сказать ничего. Тварь просто берет МОЙ ЛУТ, потому что сильнее, мотивируя это страшными последствиями, если артефакт окажется "не в тех руках".

Ржавая дверь скрипнула и подалась. Уверен, даже если бы замок отказался открываться, то Распутин порвал бы сейф голыми руками, но не пришлось. Вот только содержимое принесло Ораклу задумчивость, как и мне - стальная коробка была пуста!

– Кто ещё знал про "Серебро Иуды"?
– произнес он, едва сдерживаясь от гнева.

– Ты ведь Оракул, ты мне скажи!
– не удержался я, за что получил увесистый тычок в грудь. Не больно, так, скорее, для острастки.

– Как я понимаю, никто, – он, кажется, разговаривал сам с собой, - Ты и сам не знаешь, куда делись сребреники, но улыбаешься, чтобы позлить меня. Можешь не притворяться, я чувствую как ты зол.

Не говоря больше ни слова, видимо не считая нужным, он выходит, оставляя меня в недоумении. Меня что, реально обнесли? В задумчивости поднимаюсь наверх, чтобы наконец закрыть входную дверь и для надежности подпереть её табуретом.

Так, на всякий случай.

Едва только щелкнул замок на входной двери, как сзади раздался металлический звон, от которого я подпрыгнул. Что, опять незваные гости? выхватываю кастеты, которые, благо, теперь всегда при мне во внутреннем пространственном кармане за пазухой.

Звук шел с кухни, скидываю ботинки, чтобы не шуметь, и на цыпочках, пригибаясь, обхожу её по кругу заходя через хозяйственные помещения. Шебуршение, словно кто-то лазит по целлофановым пакетам, повторяется, и я полный решимости выскакиваю из-за угла.