Солдаты Гражданской войны посылали домой фотографии размером с визитную карточку

Подавляющая часть южной армии передвигалась и воевала босиком. В том числе и зимой, в морозы, когда застывшая грязь резала подошвы не хуже битого стекла. Генерал южан Лонгстрит с горечью говорил: «С нашими бойцами дело обстояло так же плохо, как с животными, а может быть, и хуже, так как солдаты не имели подков. Я сам видел на замерзшей земле кровавые пятна, оставленные проходившей по дороге босой пехотой».

Жительница небольшого городка в штате Теннесси, видевшая, как проходили части Лонгстрита, так и записала в дневнике: она никогда не забудет «этих оборванных, босых техасских мальчиков, которые, проходя мимо моего дома во время отступления к Ноксвиллу, оставляли на земле кровавые следы».

Вот как описывал один из южных солдат своего типичного сослуживца: «Через плечо он носит скатанное поношенное одеяло со связанными книзу концами, кусок палаточного брезента и дырявое пончо. Его „униформа“ сильно поношена, одна штанина оторвана до колена, а у самодельных башмаков так разбиты носы, что сквозь дырки видны голые ноги. На его голове сидит потрепанная засаленная шляпа неописуемого вида. Так выглядит человек, несущий на своих плечах молитвы и мольбы Конфедерации на окончательную победу. Он голоден, он грязен, он носит лохмотья, часто у него нет обуви, но несмотря на все это, он один из лучших воинов, которых только можно встретить на страницах американской истории».

Это вовсе не похвальба – именно так и было. О неудачной для южан битве под Геттисбергом (июль 1863 г.) современники рассказывали потом, что более леденящего кровь зрелища в жизни не видели: когда южане за сорок минут расстреляли свои скудные запасы снарядов, в атаку пошла южная пехота. Пятнадцать тысяч человек, оборванные и разутые, под неумолчный треск барабанов полтора километра шли до вражеских позиций по огромному полю – без единого выстрела, со штыками наперевес, под огнем северных орудий, осыпавших атакующих картечью. Дошли. И ворвались на позиции противника. Сражение Север выиграл исключительно благодаря тому, что в очередной раз задавил массой – массой щедро кормленного ветчиной и рисом, поенного кофе с сахаром разноплеменного сброда из Европы, щеголявшего в кожаных сапогах и непромокаемых плащах…

Примечательная деталь эпохи: в столь жалком виде воевали не только простолюдины, но и люди из общества. Чтобы хоть как-то обозначить, что они «джентльмены», богатые южане-солдаты носили зубную щетку в петлице мундира…

А потому и неизбежное на войне мародерство носило на Севере и на Юге свой, особенный характер. Северяне подчистую грабили ценности, не только опустошая окрестные дома, но и раскапывая могилы (причем нередко их генералы даже поощряли грабеж – особенно этим был знаменит Шерман). А вот непритязательная картинка, нарисованная с натуры солдатом-южанином: «Голова Дика Сазерленда покоилась на буханке хлеба, как на подушке, а рука заботливо обнимала сочный окорок. Боб Мюррей, опасаясь, что его пленники упорхнут или будут похищены, обмотал большой палец правой ноги веревкой, к которой привязал с полдюжины цыплят; одна из широко раскинутых ног Брёхенена охватывала два переполненных кувшина с яблочным маслом и джемом, в то время как у его головы шумно крякал старый жесткий седой гусак, при этом ничуть не беспокоя его сна; Дик Скиннер лежал на спине, держа правой рукой за ноги трех жирных цыплят и утку, а в левой руке – здоровенную индейку. Он крепко спал, издавая громовой раскатистый храп, который хорошо гармонировал с мелодичным кудахтаньем и кряканьем птиц».

Что ни говорите, есть принципиальнейшая разница между этими смертельно изголодавшимися людьми и северным наемным сбродом, пихавшим в карман серебряные ложки, а в заплечный мешок – все, что представляло хоть малейшую ценность. Причем на Юге даже с «куриным» мародерством боролись жестоко, вплоть до расстрелов – а на Севере тотальный грабеж открыто поощряли…

Вообще-то и на Юге согласно тамошним законам о мобилизации можно было «откупиться» от армии – но там откупившихся было ничтожно мало. Откупившегося ждало общее молчаливое презрение, в особенности со стороны женщин, о чем вспоминают иностранные очевидцы: «Тот, кто не надевал мундира, считался трусом». Именно поэтому на Юге «выкупной закон» был достаточно быстро отменен – а на Севере сохранился до конца войны…

Юг держался – но жизнь там стала адской. Деликатесом считалась конина, письма на фронт писали на обрывках обоев; спичек, свечей и керосина попросту не было (149). Знатные дамы работали сиделками в госпиталях, стояли у ткацких станков, у жерновов пороховых мельниц – сравните с бытием северных разбогатевших на войне прожигателей жизни, завозивших на два миллиона долларов в год бриллиантов и лопавших зимой свежую клубнику…

Практически все южане от 18 до 65 лет ушли на фронт. В тылу цены на некоторые продукты взлетели вдесятеро, а на соль – в пятьдесят раз.

Из-за отсутствия соли страдали, быть может, больше всего. Северные генералы, наступая, в первую очередь уничтожали не военные объекты, а солеварни, чтобы «преподать урок мятежникам». На Флоридском побережье северяне высаживали морские десанты исключительно для того, чтобы громить прибрежные солеварни (причинив в одном только 1863 г. ущерб на шесть миллионов долларов).

Южане изощрялись, как могли. Жители побережья варили кукурузу или кашу в морской воде. Бочки, в которых была солонина, варили в котлах, чтобы выпарить из клепок соль. Землю вокруг коптилен, на которую годами капала соленая вода, тоже выпаривали. Один из южных журналов в рубрике «Домашние советы» горько иронизировал: «Как сберечь мясо, чтобы оно не испортилось летом? Съешьте его ранней весной». Генералу Пикетту, впоследствии герою сражения под Геттисбергом, на свадьбу преподнесли маленький пакетик соли – царский подарок для Юга тех времен… (85).

Как ни держался Юг, он в конце концов надорвался. У любого упорства есть свои пределы. Ближе к концу войны стало шириться дезертирство. В штате Виргиния оно достигло таких масштабов, что там даже создали Ассоциацию дезертиров.

К тому времени на Юге вовсю действовали негритянские партизанские отряды – сплошь и рядом снабжавшиеся и вооружавшиеся северными агентами (одним из которых стала Гарриет Табмен). Как легко догадаться, связываться с частями регулярной армии их не тянуло – а вот «оттягиваться» на плантациях в глуши, где к тому же не осталось мужчин, было занятием гораздо более безопасным. Южная газета писала: «Трудно найти слова, чтобы описать дикие и ужасные последствия рейдов негров на этом скрытом театре войны». Можно себе представить…