Лука был водителем с большим стажем, и ему крайне редко приходилось чувствовать себя пассажиром, даже до аэропорта он обычно доезжал на своей машине, а приехав в другую страну или город, первым же делом брал автомобиль в прокат. Он привык по возможности все контролировать в своей жизни и эта ситуация была для него не привычной, но чем-то напоминала детские ощущения, когда ты полностью доверяешься взрослым и лишь ждешь приятных сюрпризов. Возможно, около получаса он повел в полудреме, т.к. когда выглянул в окно, пейзажи для него оказались совсем незнакомыми. Они были уже далеко за городом. Вечерело. Девушка свернула с асфальтированной дороги на грунтовку, и через пару поворотов перед ними открылось большое, немного вытянутое в изумрудной травяной оправе озеро. Они вышли. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо во все оттенки розового.

Василиса, любуясь этим зрелищем, тихо произнесла

– Сегодня закат оттенков цветущей сакуры… Ты давно любовался закатом? А цветущей сакурой?

Луке показалось, что это уже происходило с ним когда-то. И это озеро, и девушка, и закат оттенков цветущей сакуры, а главное состояние радости и открытости этому миру. Легкий теплый ветерок принес с собой из небольшой рощицы сладкий, чуть горьковатый аромат черемухи. Плеск воды в озере, смешивался с шелестом листвы. Природа пробуждалась, оживала от долгого зимнего сна. И каждым листиком, травинкой, цветком, насекомым – радовалась наступившим долгожданным теплым дням. Эту идиллию, казалось, невозможно было улучшить, но тут совсем рядом, с ближайшего тополя послышалось пение соловья.

Василиса скинула туфли и босиком пошла по траве к озеру, на ходу она вытащила из волос японскую палочку-заколку и ее русые волосы мягкой, золотистой волной рассыпались по спине. Войдя в воду по щиколотку, девушка зачерпнула в ладошку прохладную, темную озерную воду и умыла ею лицо. Она обернулась к Луке. В лучах закатного солнца, окрасившего ее в неестественный прозрачно- розовый оттенок, брызги воды блестели на ее коже, волосы тоже казались немного мокрыми, а глаза в тени стали совсем темными. И не понятно было, то ли она выходит из озера, то ли собирается нырнуть. Луку внезапно осенила мысль, что сейчас Василиса так походила на ту девочку с картинки в его комнате, за которой он наблюдал все свое детство…

Когда Василиса вышла из воды, она подошла к машине, взяла сумочку и достала из нее мягкий плед. Что очень удивило Луку, он никак не мог понять, как этот плед смог уместиться в такой вроде бы небольшой изящной сумочке. Они расстелили его на лужайке рядом с озером, и когда устроились, Василиса спросила

– Ты ведь сам захотел здесь оказаться, не так ли?

Лука кивнул, любуясь девушкой. Ему нравилась ее непринужденность, энергичность и мягкое доминирование, это было так не привычно и интересно, что она еще придумает. Парень привык, что обычно инициатива исходит от него, а это общение было похоже на какую-то незнакомую игру по неизвестным для него правилам.

Василиса, чувствовала на себе заинтересованно-восхищенный взгляд Луки, и это определенно ей нравилось.

–Мы не всегда знаем точно куда придем, и к одному месту ведут совершенно разные дороги. Хотя случается и наоборот, когда одна и та же дорога приводит к разным местам. Хочешь, я расскажу тебе историю…

Однажды, я ехала на велосипеде по проселочной дороге. Было начало лета. Но белые ночи еще не наступили. Стало темнеть. По бокам от дороги рос лес. До деревни оставалось совсем немного, каких- то пару поворотов. И тут – я подумала: А вдруг вместо деревни я приеду к озеру. Лесному, чистому, большому и глубокому с белыми водяными лилиями. Я очень захотела его увидеть. Я ехала, а все мои мысли были об этом озере, я так ярко представляла его темную, зыбкую, пахнущую водорослями воду, над которой зависали голубые прозрачные с тонкими, словно стеклянными крылышками стрекозы. Может быть, я не заметила, как свернула с дороги, но тропинка становилась все уже, повеяло свежестью, сыростью и сразу за очередным поворотом перед моими глазами возникло это озеро, совершенно таким, как я его представляла. Хотя одно отличие было. На его берегу, находился каменный коттедж, стилизованный под средневековый замок, с башенками, балконами, узкими витражными окошками. Во всех окнах горел свет. Я оставила велосипед в траве под березой и захотела подойти поближе. Я заметила, что ограды вокруг нет, а дверь настежь открыта, и оттуда слышится тихая, печальная мелодия. Тропинка, ведущая к замку, обрамлена пышными кустами персидской сирени разного цвета. Там была и белая, и лимонно-желтая и фиалковая и темно фиолетовая, красновато-розовая и даже голубая. Этот аромат я помню до сих пор. От него даже немного закружилась голова. И так подойдя вплотную к замку, я заглянула в окно и увидела людей в темных старинных одеждах, это было похоже на маскарад. Мне стало так любопытно, что я осмелилась войти, тем более двери были открыты. И я чувствовала, что меня там ждут. Оказавшись в доме, я поняла, что он значительно больше, чем казался снаружи. Множество извилистых коридоров, с дверьми, на стенах горели свечи. Первое, что поразило меня, как только я оказалась внутри, это холод, казалось, он въелся в самые стены, всё вокруг пахло этим ужасным потусторонним холодом. Хотя на улице было уже по- летнему тепло, здесь мрачно царствовал холод. Я обратила внимание, что в прихожей горит камин, сидящая рядом с ним на низенькой скамеечке старушка, кутаясь в шаль, то и дело подбрасывает в огонь поленья, они с треском сгорают в алом пламени, но оно не греет. Странный негреющий огонь зачем-то нужно поддерживать, и старушка с важным и строгим лицом, зябко кутаясь в свою шаль, всё подбрасывает новые поленья. Пламя освещает её морщинистое лицо, почти касается костлявых немного крючковатых пальцев, и кажется, что она прядёт из холодного пламени огненные нити прошедшего иль будущего. Я вся продрогла, от моего дыхания, как при морозе, шёл пар. Какая-то молодая женщина с добрыми печальными глазами, неслышно подойдя с боку, протянула мне меховую накидку. Я взяла её из почти ледяных рук, хотела поблагодарить, но она поднесла палец к своим посиневшим от холода губам с молчаливой просьбой не нарушать царящий вокруг покой. Вверх вела огромная винтовая лестница с позолоченными перилами. У всех людей, а их было довольно много в этом огромном и холодном замке, были грустные лица, они молча ходили, опустив глаза. Музыка доносилась сверху, и я подумала, что все действие происходит именно там, и может эта странная костюмированная вечеринка с непонятными пока мне правилами. Я в своем спортивном костюме и белой меховой накидке не совсем соответствовала окружению, но все же любопытство оказалось сильнее, и я решительно поднялась наверх. И очутилась в большом просторном зале. К моему удивлению он был абсолютно пуст. Здесь было тоже холодно, но чуть-чуть теплее, чем внизу. Паркет начищен до блеска, в нем отражались хрустальные люстры с тысячей свечей. Одна стена была зеркальной, на другой висели картины, с совершенно различными сюжетами. Здесь были изображения людей, животных, живописные пейзажи, другие замки, сцены сражений и пиршеств. Одна картина особенно привлекла мое внимание. На ней была изображена тропинка с кустами разноцветной сирени, ведущая к озеру, на котором белели водяные лилии. Я подошла поближе, чтобы получше рассмотреть ее. Картина казалась необыкновенно живой, вот и береза, под которой я оставила велосипед… а вот и он сам, мой темно-оранжевый, почти новенький велик.

Она замерла. Музыки уже не слышно. Только легкий запах сирени. Она дотронулась рукой до ветки на картине и почувствовала, что картина движется. За ней была потайная дверь, она наклонилась, чтобы втиснуться в проход и очутилась в комнатке с большой кроватью посередине с кружевным белым пологом над ней. Окон не было. Лишь канделябр с большой восковой свечей стоял на прикроватном столике.

Я подошла, откинула полог и увидела на шелковых кипельно-белых простынях, утопающую в больших пуховых подушках, бледную хрупкую девушку с закрытыми глазами. Она прерывисто еле слышно дышала. И казалось, что губы были ее цвета сирени. Она была больна. И я поняла, почему все вокруг были так опечалены и молчаливы. Мне стало ее жалко, я посмотрела на нее, захотелось ей помочь. И вдруг ее щеки немного зарумянились, она приоткрыла глаза и я поняла, что эта девушка – это я. Я подошла к ней, и как-будтобы, меня что-то затянуло в ее тело. Я очутилась в нем. На мягкой пуховой перине. Я смотрела ее глазами, ощущала шелковое белье вокруг. Я подняла ее руку, посмотрела на ее длинные исхудавшие пальцы. А потом встала, чуть качнувшись. Мне очень хотелось вдохнуть свежего воздуха. С каждым шагом мне ставилось все легче идти, я становилась все сильнее, и меня охватывало чувство радости. Я уже бежала вниз по лестнице. Приветствовала всех присутствующих, выскочила за дверь, пробежала по сиреневой тропинке и с разбегу окунулась в озеро с теплой, мягкой, ласкающей водой. Я плыла в белой шелковой сорочке, мимо кувшинок и уже ни помнила,как тут оказалась. Я забыла про болезнь, про поездку на велосипеде, я была юной принцессой, живущей в большом замке на берегу озера. Я касалась руками извивающихся под водой, упругих стеблей водяных лилий, и великолепные белые цветы звенели от моих прикосновений. Это была какая-то удивительная, пленительная, немного грустная, но жизнеутверждающая мелодия колеблющихся на длинных стеблях белоснежных лилий. Когда я вышла из озера, слуги принесли мне пышное желтое платье. А в замке уже гремела музыка. Проходя мимо сирени, я воткнула желтый цветок в волосы. И закружилась в танце. .. Мне это так нравилось. .. И все пошло своим чередом. И только изредка в ночи, когда месяц светил в мое окошко мне снился один и тот же странный сон, как я по проселочной дороге еду в странном приспособлении, темно-оранжевого цвета, кручу ногами и вижу вдалеке много домиков и огней….

– И чем же это всё закончилось? – спросил Лука, находившийся в некотором лёгком трансовом состоянии от рассказа Василисы.

Девушка хитро улыбнулась, потом заколола деревянной заколкой волнистые волосы, и ответила

–Однажды я захотела дойти в своём сне до конца, и поехала на огни. Мы ведь больше всего боимся неизвестности, хотя и стремимся к ней.

Была бледная тёплая ночь, возле деревенских домиков пахло сиренью, мерцали светодиодные фонарики. Поток тёплого воздуха, как подводное течение, легко подхватил меня…

А наутро я проснулась в деревенском домике от громкого ворчания бабули: "Василиска, пора вставать. Ты что спать ко мне приехала? Я уже кофе сажусь пить".

Тем всё и кончилось.

–А как же принцесса? – пронеслось в голове у Луки. И он живо представил, как где-то в старинном замке, на границе меж сном и явью, на пышной пуховой перине лежит больная принцесса. В замке ходят молчаливые, печальные люди. Они ждут, чем же всё закончится, и может, им даже стало бы легче, если бы принцесса умерла… Она тяжело дышит, лишь длинные пушистые ресницы изредка вздрагивают. На бледно-лиловых губах- полуулыбка, принцессе снится сон…Она ещё совсем юная, и чем-то неуловимо похожа на ту девочку с картины, из его детства.