Второй мужчина в жизни Зины появился и молниеносно исчез по такой простенькой схеме: предложил — не отказалась. Просто хотелось досадить как-то неверному мужу, как-то отомстить ему — разумеется, втайне от него. Ты со мною так, ну и я с тобою — так же!

Никакого удовольствия не было. Было просто самоутверждение: и я тоже так умею! Не ты один!

Затем последовало второе предложение от этого же мужчины, но схема на этот раз сработала обычная: предложил — отказалась. Главная-то цель была теперь достигнута: у мужа появились на голове заслуженные им рога, которых прежде не было.

И вот наконец советская власть в стране рухнула, и многое изменилось до неузнаваемости. Свекровь уже давно была на пенсии, и прежнее её ресторанное величие испарилось почти бесследно. Теперь Андрею и Зинаиде нужно было самим добывать себе средства к существованию, что они и делали.

Странным образом Зина не обратила ни малейшего внимания на попытку коммунистического мятежа в августе 1991-го года. В те страшные два-три дня многих людей бросало то в холод, то в жар при мысли о том, что снова начнутся концлагеря и массовые расстрелы, снова будут хлеб по карточкам, искусственный голод, портреты и бюсты великих вождей, шпиономания с разоблачением врагом народа… Зину эти события ни в какие температурные отклонения не бросали.

Она лишь изумилась, тому, что ей почему-то пришлось лишиться своего рабочего места. Почтенное учреждение, в котором она когда-то так хорошо пристроилась, теперь вдруг разорилось и прекратило своё существование.

И на какое-то время наша героиня стала работать продавщицей в киоске — продавала жевательную резинку, шоколадки, прохладительные напитки и прочую дребедень. Поскольку от загулявшего мужа денег никаких не поступало (питались раздельно), то эта работа и стала для неё нынче единственным источником доходов.

Находился её киоск в центре города — на углу Большой Садовой и другой улочки, уже далеко не столь величественной. Зина была не сказать, чтоб уж прямо на виду у всех, ибо киоск скрадывает человека, и нужна большая зоркость, чтобы различить, кто там за этим стеклом сидит, но красоту её замечали и здесь. Хулиганов и всяких искателей приключений Зина не боялась; хозяин предупредил: мы — на такой-то территории, в такой-то сфере влияния, и, если кто тронет, — тут же будут приняты меры, вплоть до самых-самых. Так что работай, детка, спокойно и ничего не боись. А Зина и не боялась.

Однако, случайные приставания, объяснения в любви или постельные предложения — всё ж таки случались. Зина отбивалась — небрежно, почти не глядя. Она всё ещё продолжала любить своего единственного мужчину.

И вот однажды — дело было в декабре 1991-го года — к ней подошёл молодой офицер. Старший лейтенант.

Это был шатен — крепкий и вроде бы симпатичный с виду. Почему «вроде бы»? Да потому, что внимательного и строгого наблюдателя должны были бы сразу насторожить его пристально смотрящие на собеседника глаза — с выражением совершенно безумным и цветом крайне редким, почти невозможным в природе, а именно — чёрно-синим.

— Меня зовут Митя, — представился он наконец после пятиминутной трепотни на общие темы. — Дмитрий Алексеевич.

— Я в полном восторге от этого известия, — небрежно огрызнулась Зина.

— Что вы делаете сегодня вечером?

— Отстаньте от меня. Мне не до вас.

— Почему? У вас что-нибудь случилось в жизни?

— Ничего не случилось.

Старший лейтенант пристально вгляделся в глаза Зинаиды.

— Но я же вижу: с вами что-то происходит!

— Ничего не происходит! И кто вы мне такой, чтобы я вам рассказывала про себя! И не смотрите на меня так!

— Значит, я был прав: что-то всё-таки происходит, и что-то уже случилось. Можно я вам помогу?

— Ничего у меня не случилось! Я — замужем! Отстаньте!.. Взяли свою шоколадку — вот и идите!

Она закричала это так громко, что тут же подошли двое уже давно примелькавшихся крепышей и этак деликатненько и многозначительно поинтересовались у продавщицы, мол, не надо ли чего? Молодой офицер не внушал Зине ни малейшего страха, а кроме того, с точки зрения рэкетиров он явно не претендовал на передел сфер влияния в большом городе. Зина насмешливо сказала, что и сама разберётся. Крепыши были людьми воспитанными и сдержанными. Ситуацию поняли правильно и отвалили прочь.

Молодой офицер вскоре тоже ушёл, но потом приходил снова и снова. И всё что-то покупал и покупал. Вёл он себя совсем не нахально, а даже как-то кротко, смешно и добродушно. На предложения проваливать — реагировал как на проявление мягкой и простительной женской слабости, на молчание в ответ — не обижался, никогда не был особенно назойлив. И всегда приносил цветы, цветы и цветы.

— И откуда ты такая взялась? — говорил он. — Такая красивая, такая необыкновенная!.. И надо же: сидит в простом киоске за простым прилавком!..