— Точно! Совсем нет.

— И для чего ты идёшь?

— Для чего? Тоже не ясно.

— Ты вот нынче где бродил?

— В лесу. Всю ночь, и весь день.

— Куды ты, Шуран, шёл в том лесу?

— Непонятно. Хотя нет, потом придумал.

— Вот, а пока не знаешь, никуда не придёшь.

— Я потом вдоль линии высоковольтной двинул.

— Сызнова тебе толкую — когда не знашь, куды идти — не знамо, куда и придёшь. Верней всего — никуда. Тут уж как свезёт. Вот тогда в твою жизнь и проходят случайки. Когда хороши, а когда и не шибко. Понял? А теперь ответь на вопрос — куда ты идёшь? Да не мне, а себе! И не спеши с ответом.

*

Старик встал и начал убирать со стола. Шуран морщил лоб. Он вроде бы что-то понял, но весьма смутно. И, чтобы побороть это неприятное чувство, решил сменить тему.

— Ринат Мансурович, а вы лесник тут?

— Кого? — прищурился хозяин дома, и тут же утвердительно кивнул. — Да, что-то навроде лесника.

— А чем тут занимаетесь? Скучно же всё время одному, — покрутил Алекс ложкой.

— Кому скучно, кому нет. — Поставил Ринат Мансурович тарелки в раковину. — Книгу пишу.

— О! — удивился Шуран. — А про что книга будет?

— Про спрос. Кто спросит, тому в нос, — добродушно рассмеялся старик. — Так. Историческа книга.

— Интересно, должно быть. А у меня с историей как-то не срослось ещё со схолы. Учителем был математик, он предмет плохо знал и преподавал его, естественно, тоже плохо.

— Понятно всё с тобой, — подавил смешок Ринат Мансурович. — А после схолы книги-то не разрешают у вас отоваривать?

— Сказать честно?! — словно не слыша вопрос, продолжил Алек. — Этот математик — он историю не любил, и нас не научил любить. Я, сейчас уже как преподаватель, так могу сказать — главное, это заинтересовать человека и тогда он сам будет задавать вопросы. Успевай только отвечать. А в противном случае получится, как у меня. Нет, ну, то есть я знаю историю, но очень поверхностно. Без любви.

— Жалко малёха, — старик налил Шурану большую кружку пахучего травяного чая и снова сел за стол, — ведь история, как наука — это кладезь человеческих премудростев, да ещё и весьма отличных от обычной жизни трафаретной. Вот, был случай, к примеру. Хошь, расскажу? Всего малюсеньку строчку он занимат во всемирной истории, а какой знатный! Хошь?

— Ага, — заинтересованно кивнул Шуран и отхлебнул чаёк.

— Слухай. — Ринат Мансурович поудобнее устроился и начал. — Однажды, две тыщи лет назад, ещё зелёный Юлий Цезарь плыл по Средиземному морю учиться премудростям. Годов двадцать ему было или где-то так. В Эгейском море их корабль догнали пираты. А он был из родовитой семьи, и потому они на месте не кончили, а запросили за его выкуп. Примерно вагон и маленьку тележка золота. А он им знашь кого ответил?

— Нет, — пьяненько покачал головой Алекс. — Сказал, что он бесценный?

— А он им и грит, мол, вы шибко с дэшку за меня запросили, мне перед людями будет зазорно. Вы, грит, увеличьте сумму в два или три раза, не помню ужо сейчас, и тогда будет ровно — полюбас! Пираты сперва аж обурели, а потом, покумекали и ерепениться не стали. Наоборот, отнеслись с почётом.

Я скажу тебе, Шуран, что в те лихи времена берег Эгейского моря был прибежищем басмачей всяких мастей. Островки, бухточки, заливчики — настоящие ебеня, попробуй отыщи иголку среди сена, где там злодеи скрываются? Вот в таких местах они и строили свои сарайки на песке — тепло, влажно, палку кинул, вот те и дупло, где ночевать. В такой дупле Цезарь и жил с ними почти месяц. Рыбалил, в карты играл, похлёбку ел, дурачился, баб тискал, в общем, стал своим среди чужих. Только они пираты, а Юлий — пленник, и этого, мил человек, он никогда не размыкал в голове. Не раз, выпив вина, говаривал, что когда калым заплатят и его отпустят, то он провернётся и всех их распнёт на крестах. Те только смеялись с этих слов.

Через како-то время привезли золото, довольны пираты раскланялись, и Цезарь отчалил домой. Только, когда он добрался до ближнего римского порта, то сразу нанял флот и отправился в обратку. Лиходеи морские, радуясь богатой плате, вина набузгались и гулеванили вовсю, а тут Юлий Цезарь с легионерами нарисовался. Всех повязали, конечно. Так он и деньги выкупные взад вернул и ишчо заработал, потому как награбленно пиратами себе прибарахлил, а их покарал на крестах, как и сулил. В Риме тогда всех бандюг распинали. Спартак, кстати, примерно в те же годы был тако же казнён.

Ринат Мансурович долил себе в кружку остатки чая из заварочника и внимательно посмотрел на Шурана.

— И вот всё то, про что я тебе шарманку кручу, занимат одну масеньку строчку в истории людской, — он показал кусочек мизинца. — Это всего лишь часть жизни одного человека, страница, которую ты не узришь даже в программе схолы, а зря! Потому как за следующим листом будут спрятаны строки ещё более лепые, чем те, про что я тебе только что поведал. Был бы умным, сказал бы, что это всего лишь прелюдия к деяниям человека, которые переломили весь античный мир. Но это ужо, как чешут языками, совсем друга эпопея.

— Да, классный рассказ. Я даже не знал такого, я вообще думал, что Цезарь — это салат, — Шуран устало поморгал пьяными глазами.

— Ага, а Наполеон — торт, — в шутку сплюнул Ринат Мансурович и замолчал. Но вскоре поднял указательный палец вверх и продолжил:

— Вообще история — она учит. И даже то, что я сейчас поведал, это повод для тебя пошевелить мозгой, покумекать для себя. Обмикить этот сказ про Цезаря к какому решению он тебя подведёт? Как думашь?

— Распять.

— Да хоть раз шесть. Кого распять то?