«Две двойки», — малака!», — сплюнул себе под ноги Алекс. Ведь это же отсюда звонили ему в прошлый раз. Неожиданно, прервав его мысли, бесшумно открылись все восемь дверей лифта, и вместе с людьми с остановки он плавно спустился внутрь вагона. Кстати, именно за бесшумные лифты Аквилейский подземный монорельсовый трамвай и называли «бесшумкой». Словно на автопилоте, Александр шагнул в вагон, сел на свободное место, закинул ногу на ногу и стал обдумывать ситуацию.

Во-первых, выходит, скорее всего, сейчас он едет не в схолу, а, наверное, в «Зону номер один», где, вместо того чтобы рассказывать детишкам о мозге, он будет выступать, малака, на проклятой конференции и не перед парой-тройкой человек, а хрен его разберёшь перед сколькими тысячами взрослых образованных людей.

Во-вторых, он не помнит тему, он не готов к выступлению, а это позор и конец света. Единственным разумным выходом остаётся подойти к организаторам и всё честно объяснить. Или хотя бы попросить перенести его на самый конец конференции и за это время что-то по-быстрому придумать. Или застрелиться. Последнее — самый верный вариант.

«Хотя, может быть, это мероприятие всё же проводит схола? — вдруг забрезжила надежда, — А что? Просто в аудиториях внутри бункера, почему бы и нет? Ведь может такое быть?», — подумал он, и тут раздался голос свыше из динамиков в потолке вагона: «Зона номер один».

Надеясь на чудо и облизывая пересохшие губы, Алекс поднялся наверх, вышел из лифта «бесшумки» и с колотящимся сердцем двинулся вверх по красивой улочке прямо к подножию отвесной скалы, где находились большие красные ворота в форме арки с прорезанной в них дверью. Но как только он прошёл сквозь них в здание «Зоны номер один», то сразу увидел большой светящийся баннер: «Две двойки — главные темы нового века». И уж конечно надежда рассыпалась в прах, когда к нему моментально подбежала невысокая девушка с логотипом «XX» на блузке:

— Вы — Александр Церебраум?

— Церебраун, — по привычке поправил он.

— Да, да, Церебраун. Меня зовут Марина, я один из организаторов конференции. Вот. Ваше выступление через пятнадцать минут. Вы чуть не опоздали! — выпалила она и стремглав полетела вверх по лестнице, энергично приглашая рукой следовать за ней. — Вам срочно нужно идти к сцене, вы в конце первого акта выступаете.

— Но я… я не готов, подождите! — неуверенно проблеял Алекс, прыгая за ней по ступенькам.

— Как это не готовы? — легкомысленно удивилась она, бездумно открывая дверь в широкий коридор и бешено цокая по полу лёгкими каблучками.

— Меня только вчера предупредили, я же не давал согласия, мне звонили, но это было давно, — лепетал и оправдывался он, догоняя её.

Девушка почти не слушала Алекса, спеша доставить его до места назначения, поэтому ему пришлось повысить голос:

— Вы поймите, я даже тему выступления не знаю!

Тут до девушки словно дошёл смысл его слов. Она внезапно остановилась, приоткрыла рот, медленно поднесла руку ко рту и округлила глаза.

— Как не знаете? Как это — не знаете?! Вы что, вообще не готовы?! — недоверчиво повернув к нему ушко, произнесла она.

— Совершенно, — отрезал Алекс.

Они безмолвно смотрели друг на друга.

— Это пиндец! Полный пиндец! — наконец выдохнула девушка, растопырив пальцы. — Простите, пожалуйста, за слово полный, но у нас некому вместо вас, понимаете, некому? Вы вообще способны отразить, что сейчас получится? Или вы об этом тоже не подумали! — истерично осклабилась она, и тут же стремглав куда-то побежала, потребовав от него оставаться на месте.

Александр остался стоять в одиночестве посреди длиннющего коридора без единого стула или скамейки. Он огляделся — вокруг никого не было, возле одной из стен приткнулось ведро, невидимо осыпалась штукатурка, а в нескольких десятках метров от него, из-за широкой, чуть приоткрытой двери, слышалась чья-то звонкая женская речь. Алекс постоял немного, оглянулся, пожал плечами, сначала просунул голову, а потом и вовсе вошёл внутрь, попав в огромный полутёмный зал, заставленный всякой всячиной. Прямо перед ним открывалась изнанка сцены с тяжёлым бордовым занавесом, он робко продвинулся чуть вперёд и увидел кусочек зала. Это был открытый амфитеатр, вид сзади. Прямо сейчас на сцене выступала женщина в синем брючном костюме и высокой причёской. Оказывается, Александр попал за кулисы, и теперь находился всего в нескольких метрах от того места, где он меньше всего хотел оказаться.

Только он развернулся, чтобы дать дёру, как внезапно, не торопясь, к нему подошёл щеголеватый молодой человек с платочком в кармане и бабочкой на шее. У него были тонкие усики и немного выступающая вперёд челюсть, что делало его похожим на старинного актёра Марлона Брандо.

Незнакомец пристально поглядел на Алекса, чуть приподнял руку и спросил:

— Вы выступать?

Алекс ответил неуверенным полуутвердительным кивком и промямлил

— Вроде бы… сказали, что через пятнадцать минут, но я….

— Ну что ж, добро пожаловать в первый акт! — прервал Александра собеседник. — Он короткий: всего четыре выступающих. Эта женщина уже третья, значит, скоро ваша очередь. Меня зовут Принцепс, я буду во втором акте рассказывать о случайностях, которые приводят к войнам. А вы о чём?

Он говорил чрезвычайно громко, но вообще без нот эмоций, какими-то тусклыми словами и практически без мимики. «Наверное, инсульт был в лобных долях правого полушария, или нарушена взаимосвязь между эмоциональной и речевой зоной», — профессионально подметил Александр, но вслух сказал совсем другое: