— Ты это верно сказал, — помолчав, веско произнес пьяным голосом Мирон. — Давно с Атталом двигаешься?

— Да как сказать. Я бы, может, и поделился сроками, но разные люди в них вписаны, у всех свои дела, свои секреты. Сказал одному, ушло другому, а третий сделает выводы. Так ведь по жизни?

Алекса несло.

— Да, братан. В точку задвинул! Дай пять, — протянул ему лапу Мирон. — В нашем деле язык должен быть короткий, а ум — длинный, так Аттал Иваныч говорит.

— Вот-вот, — важно покачал Алекс головой, — и в этом мы с ним тоже солидарны.

— А ты по жизни в какую сторону пылишь?

— Что? Не понял. — Выбился из темы Саша.

— Откуда халву берешь? — встрял Нипель.

— Каку халву? — почти растерялся Алекс.

— Ты чем занимаешься? — пояснил Сэм.

— А! Я вообще-то… вообще… доктор.

— Кто? — в упор вытаращился Мирон.

— Айболит? — заплёл языком Нипель.

— Что болит? — недопонял магистр.

— Да не. Я так. Шутейно, — отъехал, было, Нипель, отворачиваясь и вихляя, словно на шарнирах, но не смог удержаться от любопытства. — Ты нерусский что ли?

— Знаете, меня часто об этом спрашивают, — рассмеялся Алекс. — Мой папа русский, но он поздно узнал о моем существовании. Да, так тоже бывает, — парень грустно покивал головой. — В общем, мы с ним познакомились, когда мне было лет десять, но это долгая история, и не нужно о ней здесь. А мама родилась в Македонии, в горах, она по национальности гречанка, и вся мамина, ну то есть наша семья — греки, я с ними вырос, поэтому иногда не въезжаю в русские шутки. Есть такое. Но так-то я в основном русский, — сбивчиво объяснил Алекс и прищурил красные глаза.

— Ладно, братан, всё понятно, — расслабился Мирон. — Бухнёшь с нами?

— Да, чё не бухнуть, пацаны, — улыбнулся Алекс. — Давайте бухнём!

— Точно русский, — хлопнул по колену и захохотал Нипель.

*

— Аська, ты нерусская что ли, нормальных слов не понимаешь? Ты достала уже парня теребить! Отпусти его, чего ты исполняешь! Он же от тебя насовсем ушёл, зачем ты его опять к себе недавно звала? — втолковывала соседке Ия, зажав полотенце крестом под грудью. — Что ты его маринуешь, как томат в банке? Уже мне, Алька, уже мне его жалко становится. Перестань ты его ерошить, в конце концов! — с наездом высказывалась рыжеволосая девушка.

— Курочка, очнись, да какое твое дело вообще? — пощёлкала пальцами Алиса, будто проверяя подругу на вменяемость.

— Так ты определись с пациком* (парнем, молодым человеком)!

— А тебе-то какая разница, дружочек! — ехидно произнесла Алиса.

— Может, тут, знаешь ли, ещё есть желающие с ним поближе сойтись, так сказать, — внезапно ответила глупостью Ия.

— И кто же эти желающие? — затаила дыхание и понизила голос Алиса.

— Да вот есть такие! — поглядела на неё шальными глазами обнюханная Ия и вытерла пот со лба.

— Ты что-ль? — зло бросила Алиса.

— Пусть даже и я! — дерзко ответила Ия. — А Нипель возражать не будет, ты ведь знаешь, ему наплевать! — она повысила голос и явно играла на публику.

— Не много ли захотела, сучка обожратая?!

— Это я сучка? — завелась Ия. — Слышь, овца!

— Давайте успокоимся? — раздался голос Риты.

— А ты не командуй тут! — скомандовала Алиса.

— А ты голос не повышай! — повысила голос Рита.

Остальные промолчали: Светка делала вид, что сосредоточилась на ногтях, Марго заинтересовалась коктейлем. За девичьим столом воцарилась нервная тишина. Алиса заметила взгляд Шурика, ответила ему, показав головой в сторону выхода и вопросительно подняв брови. Тот кивнул в ответ.

— Ладно, я поехала тогда, — поднялась Алиса и делано поклонилась. — Спасибо вам, дружочки, за добрую встречу.

— Ладно тебе, — сменила гнев на милость Ритка, — давай, посиди с нами, а то опять на месяц пропадёшь.

— Ну, коне-е-ешно, оставайся, лапуля, — пьяненькая Марго похлопала её по попе. — Они просто пьяные, обнюханные и накуренные. Не обращай на этих дурёх внимания, оставайся, если что, я тебя смогу спрятать за своей широкой грудью, — пошевелила она статью.

— Нет-нет. Спасибочки, конечно, подружки, но мне пора! Я возьму пузырек, ладно? — без спроса схватила она чуть початую бутылку рома, стоящую на столе. — Мне и правда нужно ехать, Шурика вон домой завезти.

— Сама, смотри, не заедь под него, — под общий смех заявила Светка, трогая наконец подсохшие ногти.

*

— О чем вы там смеялись? — спросил её Шурик, когда они попрощались со всеми и спускались вниз.

— Да так, про Мышкины ногти. Красит их весь день, девчонки говорят.

— Да, да, — громко рассмеялся он, — я заметил. А почему, кстати, ты Свету Мышкой назвала?

— Так она мышка и есть. Я ж эту сучку кудрявую сто лет знаю, с детства, она всегда молчком, да молчком, как мышка.