– Боюсь, – признался Чонг.

– А ты не думаешь, что бояться нужно совсем другого?

– Чего надо бояться?

– Ну… Вдруг, если бы не было этого камня у входа, ты прошел бы мимо чего-то очень важного в своей жизни.

– Что же это такое важное? – удивился Чонг.

– Что угодно. Оно может ждать тебя в двух шагах – в любой момент. А что именно – это знает только Амида Будда.

– Будда хочет, чтобы меня сожрал волк, который воет за скалой? – угрюмо спросил Чонг.

– Пора бы тебе знать, что волки не едят людей, – ворчливо произнес Таши-Галла. Прислушался и добавил: – Это и не волк. Это белый барс.

– Барс?! Почему же он так страшно воет? Учитель усмехнулся:

– Хочешь узнать – иди и посмотри.

Чонг невольно содрогнулся. От волка в случае чего можно отбиться… Но от барса!

"Я не пойду, – сказал он себе. – Пусть Учитель считает меня трусом. Пусть Джелгун дальше издевается надо мной, пусть хоть замурует себя в келье – плевать, я и дальше буду ночевать под открытым небом… Все лучше, чем быть съеденным на ужин.

Я не пойду".

И, повторяя про себя эти слова, Чонг встал и обреченно побрел к скале. Он очень долго шел к ней. Так долго, что потерял счет времени.

Он завернул за выступ. Нестерпимо яркая луна светила ему в спину, и Чонг увидел перед собой два желтых светящихся глаза. Сердце у него скакнуло и застряло где-то в горле. Он непроизвольно попятился и поднял над головой палку… Что палка белому барсу? Поковырять в зубах?

И тут Чонг понял, что перед ним не барс, а детеныш барса, точнее, подросточек размером со среднюю собаку. Длинное его тело казалось каким-то суставчатым и нескладным. Барсенок попал под камнепад, и большой камень придавил ему крестец и задние лапы. Ему было больно и страшно. Он попробовал зарычать, едва Чонг приблизился… Однако из горла вырвалось только жалобное поскуливание. Матери барсенка повезло меньше: другой камень расплющил ей голову. Чонг опасливо обошел вокруг громадного мертвого тела и присел на корточки. Страх исчез, уступив место тревоге: во имя Будды, что же теперь делать?

– Как бы мне тебя вытащить? – пробормотал он и почесал зверя за ухом. Тот в ответ что-то жалобно пропищал.

Чонг уперся в камень плечом и толкнул изо всех сил. Бесполезно. Камень был гораздо больше того, что Джелгун притащил ко входу в келью. Во много раз больше – этот камень Джелгун, пожалуй, и не сдвинул бы. Барсенок продолжал голосить, однако писк его становился все тише: жизнь по капле уходила из его тела, будто вода в песок. И Чонг то яростно сражался с валуном, то присаживался рядом со зверем и успокаивал его, поглаживая густую шерсть на загривке.

– Почему ты прекратил занятие?

Чонг беспомощно посмотрел на Учителя, потом – на свою собственную руку. Рука, надо сказать, выглядела плачевно, а ладонь и вовсе напоминала слегка посиневшую оладью. Чонг с самого утра упражнялся с деревянной мишенью, но толку было чуть. Мишень даже ни разу не покачнулась.

– Ты слишком напряжен, – сказал Таши-Галла. – И твоя рука напоминает сухую ветку. Смотри внимательно…

Он приблизился к мишени – и неожиданно по его телу будто прошла рябь. Чонг глядел во все глаза – и все равно пропустил момент, когда рука Учителя коснулась мишени. А может, она и вообще не касалась… Но толстая, в три пальца, доска вдруг словно взорвалась, разлетевшись в щепки.

Чонг подобрал одну из щепок, задумчиво повертел в руках и подумал, что Учитель попросту его дурачит, скрывая свой возраст. Немного коричневой краски на лице, чтобы оттенить морщины вокруг глаз, немного седины в острой бородке… А сколько лет ему на самом деле – кто знает…

– Запомни: большая сила может родиться только в расслабленном теле. Она возникает в ступнях: это росток. Развивается в коленях, бедрах и животе: это ствол дерева. Вырывается на свободу – в руках. Это ветви. А ветви должны быть гибкими, чтобы не стать мертвыми. В этом и состоит искусство «Облачной ладони». Вставай-ка, хватит отдыхать. Ты и так потерял много времени…

Чонг, видимо, забылся на несколько мгновений, измученный борьбой. А в себя пришел оттого, что ощутил: барсенок перестал дышать.

– Не смей! – закричал он. – Не смей! Не смей!!!

Бьет не ладонь, она лишь указывает направление… Толкает все существо, вся энергия, рожденная в ступнях ног, умноженная десятикратно в бедрах и животе, стократно – в плечах, тысячекратно – в кончиках пальцев… Чонг зажмурил глаза, представляя себя мягким и тягучим, будто густое белое облако.

– Не смей, – велел он барсенку.

И вдруг понял, что пытался втолковать ему старый мастер. Тело словно взорвалось невиданной силой. Камень пошатнулся… Видимо, это движение причинило барсенку боль, и он еле слышно застонал. Чонгу этот стон показался прекраснейшей музыкой, заполнившей сердце.

– Держись! – приказал он.

Откат назад. Низ живота тяжел и горяч, словно… Словно он проглотил раскаленный шар! Еще ни разу за все время занятий ему не удавалось войти в это состояние. А тут…