– А, что обычно говорят в таких случаях. Дама – любовь, король – муж дамы, надо полагать. Казенный дом, дальняя дорога… Хотя, пардон, казенного дома не выпало – ни в первый раз, ни во второй.

– Вы раскладывали карты два раза? И все время без казенного дома? Повезло тебе.

– А следователь-то меня подозревает…

Я тоже попросил Нину Васильевну разложить пасьянс. Заметил по часам: ушло пятнадцать минут. Два раза по пятнадцать – это полчаса. Значит, Козаков ошибся, девочки пришли позже, около половины десятого, а часы у Даши отставали, поэтому они с мамой и опоздали на автобус до пристани.

– А у Светланы – тоже отставали? – недоверчиво спросил Ляхов.

– Нет. Светлана перевела их специально…

– Почему ты не позволила Свете взять игрушку?

– Мама рассердилась.

– Света обиделась, как по-твоему?

– Не знаю. – Даша насупилась. – Я хотела ее догнать.

– Зачем?

– Так просто… Прощения попросить.

– И что?

– Выглянула в коридор… Она посмотрела на меня, улыбнулась, помахала рукой – вот так, ладошкой от себя.

– Тебе виден был холл?

– Нет, стена загораживала. Но там кто-то сидел.

– Почему ты так думаешь?

– Бумага зашуршала. Будто книгу листали или газету.

– Что именно услышала Наташа из-за двери – теперь уже никто никогда не узнает. Ясно одно: это был детский голосок. Может быть, ей померещился давно умерший брат? Ведь она не расставалась с фотографией – столько лет ее терзало ощущение вины за его гибель, как же, оставила одного с пьяным отцом, хотя мать и предупреждала…

В руке был пистолет (оружие: кошмар возвращался!). Она не глядя сунула его под книгу на трюмо, чтобы не дай бог не испугать ребенка. Открыла дверь – и получила стрелу.

Где-то у серо-коричневых скал горел костер. Туровский уже знал, что скалолазы и альпинисты предпочитают готовить на примусах – меньше возни и не нужно искать дрова. Видимо, решил он, костер развели в честь какого-то особого случая: день рождения, недавняя свадьба… Или просто – кончились выходные, подходит к завершению сезон. Лето отпылало, впереди возвращение в город-джунгли. А вершины опустеют, сиротливо и гордо оставаясь стоять где-то и ждать. Недолго – до следующего лета…

– Вам не кажется, что мы с вами выбрали не ту профессию? – отстраненно спросил Ляхов.

Маленькая раковинка-кулон зацепилась за ручку двери, позолоченная цепочка оборвалась, а Тамара, не в силах пошевелиться, смотрела на лежащую на полу Наташу и видела ее потемневшие зрачки. Яд на конце стрелы уже начал действовать, язык во рту распух, Наташа еще пыталась что-то сказать, предостеречь… А убийца стояла в дверном проеме, не обращая внимания на тело у ног, глаза спокойно, без капли эмоций, остановились на следующей жертве, и Тамара поняла: она – не враг. Даже не живое существо – просто объект задания… Инстинкт самосохранения все же взял верх, она умоляюще прошептала, сползая на пол:

– Пожалуйста… Ну пожалуйста! Скажи Олегу, я не буду выступать на суде! Я буду молчать, обещаю! Только не убивай…

Но убийца уже поднесла к губам флейту – ту, которую Сергей Павлович выловил из воды у старого причала.

– У Светланы было две одинаковых флейты: одна – настоящая, другая – без отверстий на плоскости, которая использовалась в качестве духовой трубки. Из нее она убила Наташу и Тамару. Двое скалолазов – мужчина с девушкой – ждали ее за пределами санатория, потом последовали за ней на пристань, якобы для ее же безопасности. На самом деле Света, конечно, была обречена.

Ляхов с силой провел ладонью по лицу.

– Но как… – проговорил он с мукой в голосе. – Ведь девочка, ребенок… Как же так? Почему?

…Квартира была самая средняя, вполне соответствующая социальному статусу ее обитателей (мама – учительница, папа – технолог, вспомнил Туровский). Множество старых вещей, оставшихся, вероятно, еще от бабушки-дедушки: вытертый коврик на полу, громоздкий телевизор, почерневший от времени комод, накрытый кружевной салфеточкой, на которой – само собой – стояли семь слоников, призванные приносить счастье. Большая фотография на стене, семейный портрет в серебряной рамке: папа (интеллигентного вида, черноволосый, черноглазый, с изогнутой трубкой в зубах – погибшая Светлана оказалась точна в деталях), мама (милая русская красавица с ясными глазами и пушистыми ресницами) и дочка, унаследовавшая от матери брови вразлет и ямочки на щеках, а от отца – нос с изящной горбинкой. Достаточно было взгляда на эту фотографию, чтобы тут же развернуться и уйти с извинениями…

– Света? – Женщина удивилась. – Что она натворила?

– Абсолютно ничего, – искренне ответил Туровский. – Просто она оказалась случайной свидетельницей одного… э-э, происшествия. Точнее, возможной свидетельницей.

– И что вы хотите?

– Только задать ей пару вопросов, ничего больше. Если пожелаете, в вашем присутствии.

Мужчина и женщина переглянулись.

– Но ее нет дома. Она отдыхает в лагере.

– В лагере? – уточнил Сергей Павлович. – Не в санатории?

– Нет, нет, в лагере! Мы можем дать адрес… – Женщина покопалась в тумбочке, выудила листочек и протянула Туровскому. – Но вы точно знаете, что со Светой все в порядке?