– Разве сейчас время жениться! – кричала мать. – И было бы на ком! На какой-то деревенской босячке, которая спит и видит влезть в наш дом.

– Где гарантия, что она беременна от тебя? – выходил из себя отец. – Была бы она порядочная, тебя бы до свадьбы к себе не подпустила.

– Учти: распишешься – о нас забудь! – давила мать.

Резо пытался сопротивляться, кричал, размахивал руками, обещал даже повеситься, но все было напрасно. А еще втайне от Резо родители пошли проведать обольстительницу. Что уж они там ей наболтали, так и осталось тайной, но по возвращении выложили перед сыном листок с каракулями:

– Меня не ищи. Я сделала аборт.

Резо помчался к той самой тетке в новостройки, но ему даже дверь не открыли, пожелали проваливать туда, откуда не возвращаются.

Неделю Резо ходил сам не свой. Потом молча собрал вещи и, бросив на выходе родителям: «Больше вы меня не увидите», – уехал в Москву.

Слово свое он сдержал. Ни к отцу, ни к матери не приехал даже на похороны.

После нескольких лет мытарств ему все же удалось собрать какие-то деньги и всеми правдами и неправдами понемногу начать другую жизнь. Женился на местной, чтобы забыть Тамро. Но что-то не сложилось. Женился в другой раз. Вроде бы все ничего, но детей не было, и как-то само собой расползлось по швам семейное счастье. А в сорок пять лет ни с того ни с сего шарахнул инфаркт. Врач не скрывал удивления:

– Где вы так сердце посадили? Вроде жизнь без стрессов, и на вредном производстве никогда не работали…

Ничего вразумительного ответить на этот вопрос Резо не мог. Двадцать семь лет он прожил под гнетом жгучей обиды на родителей. Он винил их и в своих неудачных браках, и в той жизни, которую выпало прожить.

Пока восстанавливался после инфаркта, многое передумал. Профессор предупредил Резо, что второй инфаркт он может и не пережить.

Перспектива умирать на чужбине представлялась совсем безрадостной. Неудержимо потянуло домой, захотелось дойти до родительских могил. Попытаться простить мать с отцом. Несмотря ни на что.

Резо продал свое заведение с шаурмой и прилетел в Тбилиси. С помощью родственников дошел-таки до Мухатгвердского кладбища. Вместе постояли у могил, выпили красного вина и поехали домой.

Дома слегка отпустило. Там, на кладбище, стало ясно – надо было раньше простить их, вернуться домой, застать живыми. Может, по-другому и жизнь сложилась бы.

Пустой дом не радовал, и Резо решил сходить туда, где когда-то жила Тамро. Он, конечно же, понимал, что, скорее всего, это будет бессмысленно. Наверное, там теперь живут другие люди. Половина Тбилиси продала квартиры за это смутное двадцатилетие. Но что-то же надо было делать…

Тот дом он нашел без труда. Хотя вокруг все здания были похожи друг на друга, как яблоки в одном ящике. Делая передышки, поднялся на седьмой этаж (не привыкший к тбилисским реалиям, Резо обнаружил в лифте какую-то чугунную коробку, куда надо было класть пять тетри, но пока разобрался с хитрым устройством, дверцы нагло захлопнулись. Решил не рисковать и пошел своим ходом). Нерешительно позвонил в свежеокрашенную дверь.

– Кто там?

– Здравствуйте. Тут лет тридцать назад жила Тамро из Велисцихе.

– Вы в курсе, что это Тбилиси?

– Я знаю.

– И здесь не справочное бюро! – Невидимый хозяин апартаментов тут же поставил ему диагноз, сказав кому-то рядом: – Какой-то кахетинский ишак с утра пораньше.

– Откройте, пожалуйста, – попросил Резо, но только еще больше разозлил невидимку своей просьбой:

– Давай мотай отсюда! Сейчас патруль вызову.

Пришлось уйти.

Резо сидел во дворе, не в силах подняться. Бесцельно смотрел на детскую возню вокруг качелей. Рядом приземлились два парня и как по команде достали айфоны. Потек непринужденный диалог с характерными междометиями:

– Вау, как вчера время провели… – делился первый, демонстрируя фотоотчет с места событий.

Второй в тон ему жаловался на тяжелую голову.

Резо подсел к ребятам в надежде вытянуть из них хоть что-то про Тамро:

– Вы здесь живете?

– Здесь.

– Наш закуток, – вразнобой ответили парни.

Боковым зрением Резо вдруг заметил на экране телефона среди других ребят молодую девушку, поразительно похожую на его Тамро:

– Кто это? – спросил он, хотя было ясно и так, что Тамро должна была постареть за столько лет.

– Это Анано – жена нашего друга. Когда-то жила здесь. Мы вместе росли. Теперь у них уже двое детей.

Резо засыпал парней вопросами, в ответ на которые получил обрывочные сведения:

– Росла без отца. Мать Тамара… Очень нуждались… Теперь у них всё хорошо.

…Читатель избавит меня от описания развязки. Если бы еще недавно Резо сказали, что где-то на земле растут его внуки, он воспринял бы это как злую шутку. Но иногда бывает и так: чем раньше переоцениваешь старые обиды, тем легче находишь то, чего даже и не искал.