– Я очень рада, что вы согласились приехать! – сказала она звонким радушным голосом. Ее смуглое лицо было привлекательно, в темных глазах светился ум; почти высокого роста, стройная, она держалась ровно и даже, как показалось Кириллу, немножко задорно. В общем, она произвела на него благоприятное впечатление. На вид ей было лет тридцать.

– Мне сказали, что у вас важное дело!

– Да, если хотите! Прошу вас, садитесь, пожалуйста… Я налью вам чаю… Это мой сынишка!

Кирилл поклонился и сел. Мальчуган оставил чай и с удивлением глядел на гостя в длинной рясе и с длинными волосами.

– Это священник, мой милый! Он первый раз видит так близко священника! – пояснила хозяйка и продолжала: – Да, есть важное дело. Видите ли, у меня несколько часов тому назад был отец Родион, ваш помощник.

– И жаловался вам на меня! – с улыбкой сказал Кирилл.

– И жаловался на вас. Он говорит, что вы распустили прихожан, что с вашим приездом причт впал в бедность…

– И вы пригласили меня затем, чтобы сделать мне достодолжное внушение.

– Боже меня сохрани… и совершенно напротив! – ответила Крупеева, отчеканивая каждое слово.

Кирилл внимательно посмотрел на нее.

– Напротив? Значит, вы одобряете мой образ действий?

– Н-не совсем… Но об этом после. Отцу Родиону я обещала поговорить с вами. Он очень, очень был взволнован. Конечно, он на этом не остановится и поедет к архиепископу. Вы должны иметь это в виду.

– Я?

– Ну да.

– Я ничего не сделал противозаконного и никого не боюсь!

– Вот вы какой! Скажите, это правда, что вы кончили академию и очень учены?

– Что я кончил академию – правда, а что очень учен – разумеется, неправда.

Помещица поставила перед ним стакан чаю и указала на сливки и на хлеб:

– Пожалуйста, прошу вас!..

– Благодарю. Я привык пить чай с женой.

– Вы меня познакомьте с нею! Позвольте заехать к ней?

Кирилл поклонился и прибавил:

– Она будет очень рада! Ведь она одна здесь!

– Вот и отлично! Я завтра же буду у нее… Ну-с, а насчет вашего причта как вы полагаете? Думаете вы, что это неосновательная претензия?

– Я этого не думаю. Действительно, они теперь зарабатывают очень мало. Пожалуй, что им, при их семействах, и не хватает. Но я не могу допустить тех коммерческих приемов, какие практикуются.

– Знаете что? Можно было бы помочь горю… Если бы, например, выдавать причту постоянное, определенное жалованье?!

– Откуда?

– Ну, хотя бы из моих средств! Почему же вы на меня смотрите с таким изумлением?

– Да как же? С какой стати вам давать свои средства на подобное чуждое вам дело? Разве это не удивительно?

– Вот видите, какой вы! Первый раз у меня в доме, и уже обижаете меня.

Она сказала это с шутливой строгостью, как говорят с хорошо знакомыми людьми. Кирилл смешался. Он вообще был невысокого мнения о своем умении разговаривать с дамами и легко допускал, что в самых простых его словах могли отыскать то, чего он и не думал говорить.

– Извините, может быть, я не так выразился.

– Нет, нет, я пошутила, – поспешила заметить хозяйка, видя его смущение. – Я только хочу сказать, отчего вы не допускаете во мне искреннего желания помочь хорошему делу. Ну, хотя бы от скуки?!

Она рассмеялась. Кирилл возразил серьезно:

– Нет, не то. Я только не думал, что это дело вам покажется хорошим.

Они условились в другой раз произвести точный расчет. Теперь же было решено в принципе, что Надежда Алексеевна Крупеева назначит из своих средств определенное жалованье причту с условием отказаться от всяких доходов. Затем помещица обещала завтра заехать к Муре и познакомиться.

Кирилл возвратился домой в радостном настроении. Приехав сюда с единственной целью «поработать ближнему», он в глубине души страдал, видя, что плодом этой работы было недовольство его сотрудников. Теперь причины этого недовольства были устранены. «Я всегда думал, что на свете есть хорошие люди!» – размышлял он, а когда приехал домой, принялся расхваливать Крупееву перед Мурой. Мура была очень довольна, что завтра начнется знакомство с живым человеком.

Надежда Алексеевна Крупеева уже около пяти лет жила безвыездно в Луговом.

Огромный, запущенный сад, в котором стоял каменный дом с потускневшими от времени стенами, с покоробившейся крышей, считался некогда образцовым. В нем были густые аллеи широко разросшейся сирени; немало насчитывалось тенистых уголков, тщательно возделанных зеленых полянок, поэтических беседок, задрапированных плющом и диким виноградом. Сад славился вишней-шпанкой, которая была известна и в губернском городе под именем «крупеевской» и бралась нарасхват. Немало в нем было яблонь и груш; водился даже виноград и возделывалась малина.