– Ни о чем.

– Ты еще и лгунья.

Я не отвечаю. Игриво пожимаю плечами и поднимаюсь с постели. Опускаюсь рядом с рюкзаком на колени и проверяю, забросила ли я зарядку от телефона.

– Слушайте, мы ведь выбираем несчастного-слугу-беднягу каждый раз, когда едем в новый город, верно? – Вдруг спрашивает Кори и замирает в центре узкой комнаты. – Так, может, и сейчас перетасуем карточки. Реган, в конце концов, новенькая в компании.

– И что? – Не понимает Тэмзи. – Она навсегда новенькой останется. Теперь ей что ли не играть с нами в несчастного-слугу-беднягу?

Я не показываю, что ее слова задевают меня. Что значит, навсегда останусь новой? Я ведь не первая, кто внезапно ворвался в их компанию. Они так и с Джесси познакомились, и с Тэмми, скорее всего. Я киваю Кори.

– Да, я не прочь сменить игрока.

Друг улыбается мне.

– Это не удивительно, – хрипит Тэмми, – ты трусливая. Вот и боишься всего подряд.

– С чего это я трусливая?

– А что – нет?

Я собираюсь ответить, но рядом оказывается Уилл и размахивает руками в стороны.

– Окей, перетасуем. Я не против, Кори прав. Птенчик новенькая. Дадим ей еще один шанс, договорились? – Он падает на кровать и достает из сумки кепку с листочками. – Ты ведь не обидишься, Тэмми?

– Да наплевать мне.

– Какая ты злая.

– Несколько минут с тобой ванне меняют человека. – Она подмигивает ему, и в этом ее пошлом жесте столько же эротики, сколько во мне жира. Усмехаюсь. Уж больно нелепо она выглядит, когда пытается флиртовать. Есть девушки, о которых пишут романтические истории, а есть те, о которых пишут садомазохистские сказки о плетках и наручниках. Я причисляю Тэмзи ко второму типу.

– Что ж, мешаю еще раз.

Уильям копается рукой в кепке, достает бумажку и громко произносит:

– Реган.

– Что? – Восклицаю одновременно с Кори и подаюсь вперед. Не могу поверить! Что за несуразица? – Да ты шутишь, наверно! Опять я?

– Не опять, а снова, – хохочет парень и протягивает мне листочек, – видимо, это твоя судьба, птенчик. Прости. Я сделал все, что смог.

Свожу брови и наблюдаю за тем, как Тэмми покатывается со смеха, а Джесси робко улыбается, будто бы ему меня жаль. Классно, мне себя тоже жаль.

– Это чушь какая-то, ребята. Что вы задумали?

– Ничего мы не задумывали. Чего ты наговариваешь? Такое бывает. Лучше смирись и возьми мои сумки. – Тэмми довольно скрещивает ноги. – И еще, если ты не против, а ты не можешь быть против, постирай мою майку, пока мы еще не уехали. Меня вчера было плохо, когда мы вернулись из клуба.

Я хочу кинуться на нее с кулаками и не сразу понимаю, что действительно срываюсь с места. Однако Кори перехватывает меня на полпути и сковывает в замок из рук.

– Тише, Реган, она шутит.

– Нет вообще-то. – Язвит Тэмзи. – А будешь злиться, еще и колготы постираешь.

Трудно поверить, но я действительно стираю ее вонючую майку. Но когда я стираю, я думаю о том, как отыграюсь на ней, едва придет время. Вот же стерва. Придумаю нечто такое, отчего ей крышу снесет. По моему лицу скользит коварная улыбка, а драю я майку в зеленоватой раковине, потому что эта идиотка покрасила себе волосы в бирюзовый цвет.

– Безмозглая стерва, – рычу я и неожиданно смеюсь. Черт! Она ведь реально ходит с зелеными волосами! Дурдом.

ГЛАВА 6.

Мы едем с открытыми окнами. Джесси бренчит на гитаре, Кори вытягивает ноги, а я сижу у окна, опустив подбородок на сложенные в замок руки.

Зеленые бесконечные поля проносятся с немыслимой скоростью, и остается лишь их запах, лишь видение, смазанное и прекрасное, как и чувство в груди. Иногда мне кажется, что жизнь наша такая же смазанная, она несется, как сумасшедшая. Дети хотят вырасти, а взрослые мечтают замереть или же проснуться молодыми. Сначала время тянется, словно засахаренный мед: медленно и раздражающе тягуче. Затем что-то меняется, время, будто решает прислушаться к тебе и набирает обороты. На первых порах ты рад таким мнимым изменениям, но потом ты начинаешь спотыкаться, падать, расцарапывать локти, колени и бежать все сложнее и сложнее, а дыхалка сбивается, в глазах двоится и смазывается, и нет в тебе уже прежней радости. Ты стареешь. И ты понимаешь, что жизнь подходит к концу, а ты так и не успел пожить.

Никогда бы не подумала, что окажусь в машине с незнакомыми людьми, что буду нестись навстречу неизведанному, в погоне за теми самыми ощущениями, которых у меня никогда не было. Но что моя жизнь без этого приключения? Что я вспомню, что расскажу своим детям, если они у меня будут? Что мой отец алкоголик? Что жизнь моей матери – не жизнь вовсе, что мое детство прошло в тумане. В тумане от сигарет, что курил отец. В тумане от слез, что застилали глаза. Мне нечего рассказать. Хорошего, точнее. О плохом мне много известно. А вот воспоминаний о выходных, проведенных с родителями дома, когда на улице дворы завалены снегом, а школы закрыты – у меня нет. Нет у меня и того, что радовало бы. Я вдруг усмехаюсь. Нет, меня, конечно, радовало, когда отец домой не возвращался после посиделок в баре. Или нет – когда он возвращался, но не бил меня. И опять-таки нет. Когда он возвращался, бил меня, но не сильно. Вот, да. Наверно, именно это меня и радовало. Но разве таким делятся? Разве это счастливые воспоминания?