Гарри спустился по ступенькам и вошел в сад. Там гуляли больные. Ему сказали, что там же и его жена, Глория. Он увидел ее одну, за столом. Обойдя ее, он подошел незаметно, сбоку. Обогнул стол и сел напротив. Глория сидела очень прямо и была очень бледна. Она смотрела на него и не узнавала. Наконец узнала.
– Ты кондуктор?
– спросила она.
– Какой кондуктор?
– Правдоподобный кондуктор?
– Нет.
Она была бледна, глаза ее были бледные. Бледно-голубые.
– Как ты себя чувствуешь, Глория?
Железный стол, выкрашенный белым. Он простоит века. Посередине - маленькая ваза с цветами, увядшие мертвые бутоны свисают с печально поникших стеблей.
– Ты блядун, Гарри. Ты блядей трахаешь.
– Это неправда, Глория.
– Они отсасывают тебе? А, член-то тебе сосут?
– Я хотел приехать с твоей мамой, Глория, но у нее грипп.
– Вечно с этой старой крысой что-нибудь не так... Ты кондуктор?
Другие пациенты сидели за столиками, стояли под деревьями или лежали на полянке. Они молчали и не шевелились.
– Как тут кормят, Глория? Ты познакомилась с кем-нибудь?
– Отвратительно. Нет. Блядун.
– Хочешь что-нибудь почитать? Что тебе привезти?
Глория не ответила. Она подняла левую руку, посмотрела на нее, сжала кулак и сильно ударила себя прямо по носу. Гарри вскочил и схватил ее за руки. Глория, я умоляю!
Она заплакала:
– Почему ты не принес мне шоколад?
– Глория, ты говорила, что терпеть не можешь шоколад.
Слезы текли из нее ручьями.
– Я могу терпеть шоколад! Я люблю шоколад!
– Пожалуйста, не плачь, Глория... Я принесу тебе шоколад, и все, что ты хочешь... Послушай, я снял номер в мотеле в двух кварталах отсюда, просто чтобы быть рядом с тобой.
Ее бледные глаза широко раскрылись.
– Комната в мотеле? Да ты там с блядью какой-нибудь! Вы с ней смотрите порно, а на потолке - огромное зеркало.
– Два дня я буду рядом с тобой, Глория, - ласково сказал Гарри.
– Я принесу, все что ты захочешь.
– Ну так принеси мне любовь, - закричала она.
– Какого же черта ты не принесешь мне любовь?
Больные обернулись.
– Глория, поверь мне, никто так не любит тебя, как я.
– Ты хочешь принести мне шоколад? Ну так намажь им свою задницу!
Гарри достал из бумажника карточку. Карточка отеля.
– Вот, возьми, пока не забыл. Тут разрешают звонить? Позвони мне, если тебе чего-нибудь захочется.
Глория промолчала. Она взяла карту и свернула ее в несколько раз. Потом наклонилась, сняла туфлю, положила в нее карту и надела обратно.
Гарри увидел, что к ним приближается доктор Дженсен. Доктор Дженсен улыбался и бормотал: "Так, так, так..."
– Здравствуйте, доктор Дженсен, - тихо проговорила Глория.
– Можно мне присесть?
– спросил доктор.
– Да, конечно, - сказала Глория.
Доктор был массивен. Полон тяжести, ответственности и авторитета. Его брови казалась густыми и тяжелыми. Они и были густыми и тяжелыми. Будто хотели соскользнуть в мокрый круглый рот и там изчезнуть, но положение не позволяло.
Доктор посмотрел на Глорию. Доктор посмотрел на Гарри. "Так, так, так,сказал он.
– Я доволен, - наши дела идут очень хорошо..."
– Да, да, доктор Дженсен, я только что рассказывала Гарри, что у меня появилась уверенность в себе, и что мне очень помогли ваши советы и занятия в группе. Почти прошла моя необоснованная злоба, беспричинная меланхолия и пагубная жалость к себе самой.
Глория сидела, сложив руки на коленях и улыбалась.
Доктор улыбнулся Гарри:
– Глория удивительно быстро поправляется.
– Да,- сказал Гарри.
– Я заметил.
– Я думаю, что еще совсем немного, и Глория сможет вернуться домой, Гарри.
– Доктор, - спросила Глория.
– Можно сигарету?
– Да, конечно,- сказал доктор, вытащил пачку каких-то экзотических сигарет и протянул Глории. Глория взяла сигарету - доктор достал позолоченную зажигалку и извлек из нее пламя. Глория затянулась, выпустила дым...
– У вас красивые руки, доктор Дженсен, - сказала она.
– Ну, спасибо, дорогая моя.
– И доброта, что спасает, доброта, что исцеляет...
– Стараемся как можем, в наши-то годы...
– кротко сказал доктор Дженсен. А теперь, если не возражаете, я поговорю с другими пациентами.