Джугашвили. Губернатор. Очень хорошо. Ну, я еду. До свиданья, полковник. (Начальнику

тюрьмы.) А вам объявляю строгий выговор. Я застал в замке у вас полное

безобразие. (Удаляется в сопровождении адъютанта.)

Надзиратель выносит сундучок.

Трейниц (Сталину). Извольте следовать. (Начальнику тюрьмы.) Отправьте,

пожалуйста, его к фаэтону.

Начальник тюрьмы делает знак надзирателям. Те выбегают в

подворотню и там становятся цепью под стеной.

Сталин (взяв сундучок). Прощайте, товарищи! Меня переводят! Канделаки (в окне). Прощай! Прощай! Прощай!

Побежал по тюрьме крик: "Прощай!" Один из надзирателей

вынимает револьвер, становится сзади Сталина.

Трейниц. Опять демонстрируете? Сталин. Это не демонстрация, мы попрощались. (Идет в подворотню.) Начальник тюрьмы (тихо). У, демон проклятый... (Уходит в канцелярию).

Когда Сталин равняется с первым надзирателем, лицо того

искажается.

Первый надзиратель. Вот же тебе!.. Вот же тебе за все... (Ударяет ножнами

шашки Сталина.}

Сталин вздрагивает, идет дальше. Второй надзиратель

ударяет Сталина ножнами.

Сталин швыряет свой сундучок. Отлетает крышка. Сталин

поднимает руки и скрещивает их над головой, так, чтобы

оградить ее от ударов. Идет. Каждый из надзирателей, с

которым он равняется, норовит его ударить хоть раз.

Трейниц появляется в начале подворотни, смотрит в небо.

Сталин (доходит до ворот, поворачивается, кричит). Прощайте, товарищи!

Тюрьма молчит.

Первый надзиратель. Отсюда не услышат. Трейниц. А что же там вещи разроняли? Подберите вещи.

Первый надзиратель подбегает к сундучку, поднимает его,

направляется к воротам. Сталин встречается взглядом с

Трейницем. Долго смотрят друг на друга.

Сталин (поднимает руку, грозит Трейницу). До свиданья!

Занавес

Конец третьего действия

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

До открытия занавеса глухо слышна военная музыка,

которая переходит в звон музыкальной шкатулки. Затем он

прекращается, и идет занавес. Летний день. Кабинет

Николая II во дворце в Петергофе. На одном из окон висит

клетка с канарейкой. Музыкальная шкатулка стоит на

маленьком столе недалеко от письменного стола. Николай

II, одетый в малиновую рубаху с полковничьими погонами и

с желтым поясом, плисовые черные шаровары и высокие

сапоги со шпорами, стоит у открытого окна и курит,

поглядывая на взморье. Потом открывает дверь, выходящую

в сад, и садится за письменный стол. Нажимает кнопку

звонка. В дверях, ведущих во внутренние помещения,

показывается флигель-адъютант.

Николай. Пригласите. Флигель-адъютант. Слушаю, ваше императорское величество. (Выходит.)

Входит министр, кланяется, в руках у министра портфель.

Николай (приподнимаясь министру навстречу). Очень рад вас видеть, Николай

Валерианович, прошу садиться. (Пожимает руку министру.)

Министр садится.

А вы портфель сюда... а то вам будет неудобно. (Указывает на стол.)

Министр кладет портфель на край стола. Николай

предлагает министру папиросы.

Прошу вас, курите. Министр. Благодарствуйте, ваше величество, я только что курил. Николай. Как здоровье вашей супруги? Министр. Благодарствуйте, ваше величество, но, увы, не совсем благополучно. Николай. Ай-яй-яй! А что такое? Министр. Последний месяц ее беспокоят какие-то боли вот здесь... в

особенности по ночам... Николай. Между ребрами? Министр. Да. Николай. Я вам могу дать очень хороший совет, Николай Валерианович. У

императрицы были точно такие же боли и совершенно прошли после одного

купанья в Саровском прудике. Да я сам лично, искупавшись, получил

полное физическое и душевное облегчение. Министр. Это тот самый прудик, в котором купался святой? Николай. Да. Министр. Говорят, что были случаи полного исцеления от самых тяжелых

недугов? Николай. Помилуйте! Я сам на открытии видел, как вереницы людей на костылях

(приподнимается, показывает разбитого человека на костылях) буквально

ползли к прудику и, после погружения в воду, выходили, отбрасывали