– Отец, - сказал я, - уйдите, пожалуйста. Я и без этого умру.

– Ты гонишь меня, сын мой?

– Да, отец.

– Ты отрекся от веры?

– Да, я отрекся от веры.

– Однажды католик - навеки католик, сын мой.

– Это вздор, отец.

Старик сосед сказал:

– Отец, отец, я хочу поговорить с вами. Поговорите со мной.

Священник отправился к нему. Я дожидался смерти. Но вы отлично знаете, что я тогда не умер, а то бы вы этого сейчас не читали...

Меня перевели в комнату, где был один черный и один белый. Белому каждый день приносили розы. Он выращивал розы и продавал их цветочным магазинам. Непосредственно в эти дни он не выращивал роз. У черного что-то лопнуло внутри - как у меня. У белого было больное сердце, совсем больное сердце. Мы лежали, а белый говорил про разведение роз, и про высадку роз, и как бы ему хотелось сигарету, и как, ох елки, ему плохо без сигарет. Меня перестало рвать кровью. Теперь я только срал кровью. Кажется, я выкарабкивался. В меня как раз ушло пол-литра крови, и они вытащили иглу.

– Притащу тебе покурить, Гарри.

– Вот спасибо, Хэнк.

Я слез с кровати.

– Дай денег.

Гарри дал мне мелочь.

– Он помрет, если закурит, - сказал Чарли. Чарли был черный.

– Да брось, Чарли, от пары сигарет еще никому не было вреда.

Я вышел из комнаты и двинулся по коридору. В вестибюле столя автомат с сигаретами. Я купил пачку и отправился обратно. Потом Чарли, Гарри и я лежали и курили сигареты. Это было с утра. Около полудня зашел врач и наставил на Гарри машину. Машина отплевалась, пернули и зарычала.

– Курили, так?
– спросил у Гарри варч.

– Да нет, доктор, честное слово, нет.

– Кто из вас купил ему сигареты?

Чарли смотрел в потолок. Я смотрел в потолок.

– Еще сигареты, и вы умрете, - сказал врач.

Потом он забрал свою машину и ушел. Как только он вышел, я достал пачку из-под подушки.

– Дай затянуться, - сказал Гарри.

– А что доктор сказал, слышал?
– спросил Чарли.

– Да, - сказал я, выпуская тучу синего дыма, - что доктор скзаал, слышал? "Еще сигарета, и вы умрете".

– Лучше умереть счастливым, чем жить несчастным, - сказал Гарри.

– Не хочу быть причастен к твоей смерти, Гарри, - сказал я, - передаю сигареты Чарли, а он, если захочет, тебя угостит.

Я протянул сигареты Чарли, лежавшему между нами.

– Ну-ка, Чарли, давай сюда, - сказал Гарри.

Чарли вернул сигареты мне.

– Слушай, Хэнк, дай покурить.

– Нет, Гарри.

– Умоляю, друг, сделай одолжение, один разок, всего разок.

– О черт!
– сказал я.

Я бросил ему всю пачку. Дрожащими пальцами он вытащил одну штуку.

– Спичек нет. Есть у кого-нибудь спички?

– О черт!
– сказал я.

Я бросил ему спички...

Вошли и заправили в меня еще бутылку. Минут через десять появился отец. С ним была Вики, пьяная настолько, что едва держалась на ногах.

– Малыш!
– сказала она.
– Мой малыш!

Она налетела на кровать.

Я поглядел на отца.

– Кретин, - сказал я, - зачем ты сюда ее притащил, она же пьяная.

– Не желаешь меня видеть, так? Так, малыш?

– Я предостерегал тебя от связей с подобными женщинами.

– Да у нее нет ни гроша. Ты что же, паскуда, купил ей виски, напоил ее и притащил сюда?

– Я говорил тебе, Генри, что она тебе не пара. Я говорил тебе, что это дурная женщина.

– Разлюбил меня, малыш?

– Забирай ее отсюда... ЖИВО!
– велел я старику.

– Нет, я хочу, чтобы ты видел, с кем ты связался.

– Я знаю, с кем я связался. Забирай ее отсюда, а не то, Бог свидетель, сейчас вытащу эту иглу и расквашу тебе рыло!

Старик увел ее. Я повалился на подушку.

– А личико ничего, - сказал Гарри.

– Ну да, - сказал я, - ну да.

Я перестал срать кровью и получил перечень вещенй, которые разрешалось есть. Мне сказали, что первая же рюмка отправит меня на тот свет. Еще мне объяснили, что надо делать операцию, а не то я умру. У нас вышел жуткий спор с врачихой-японкой насчет операции и смерти. Я сказал: "Никаких операций", и она удалилась, гневно тряся задом. Когда я выписывался, Гарри был еще жив и все нянчился со своими сигаретами.