Храмовы входят в юрт Матвеевых. Достаточно знатный и серьезный. Кстати, Анастасию Матвееву хотели предложить, как невесту для цесаревича.

Отказался, гад.

Умный...

Чисто теоретически, выйдя замуж за Храмова, я окажусь в юрте Матвеевых. Хорошо это или плохо?

Ну... юрт достаточно сильный. Но друг моего друга может стать моим другом. Если Демидов... кстати, а ведь мой бывший жених ни в один юрт не входит. Не приняли.

Еще одно косвенное свидетельство в пользу проклятия.

Не захочет ли Матвей Матвеев, старый глава юрта, пристроить меня за Демидова, поимев что-то и для себя? И вообще...

Стоит ли думать о Демидове?

Глядишь, и прикончат его раньше, чем он до меня доберется?

Простите, не вульгарно пришибут, а привлекут за некромантию. Хотя это - вряд ли.

Недоказуемо.

Дверь скрипнула. На пороге библиотеки возникли трое Синютиных. Ваня посмотрел больными глазами.

– Маша, нам надо поговорить.

– Слушаю, - кивнула я.

***

Ребята разговор начинать не торопились. Мялись и жались, пока я не взяла дело в свои руки и не поинтересовалась прямым текстом:

– Чего стесняемся? У меня рога выросли, или копыта?

Самым решительным оказался Петя.

– Маша, ты нас не бросишь?

Мне осталось только глаза закатить.

– Петя, ты взрослый человек, а такую чушь несешь. Как это я вас брошу? Вы же моя родня!

– А Горские?
– уточнил Ваня. И вздохнул вовсе уж печально.
– Я понимал, что ты... другая. Но так хотелось верить...

Я махнула рукой.

– Ваня, успокойся. Верь во что хочешь, а правда проста. Я - ваша старшая сестра. И все планы я буду строить с учетом того, что вы у меня есть. Пока я планирую остаться в Березовском, как можно дольше. А если и отправлюсь в Москву... поедете со мной.

Ребята переглянулись.

– С тобой?

– Маман не возьму, - поспешила обломать я Арине остатки надежд.
– Уж прости, но...

– Не прощу. И Никешку - тоже!
– рявкнула девчонка.
– Она меня продала! Предала и продала!

Логично.

– Она просто не поняла, - попробовал вступиться Ваня.
– Ну... вот такой она человек.

– Это оправдание?
– прищурилась я.
– Знаешь, Христу одинаково больно было. Вбивали ему гвозди из ненависти или по работе, а все равно неприятно...

– Мама просто не поняла, чем это чревато. Она... не самый умный человек.

Я фыркнула.

– Вань, стоял часовой. Охранял... пусть лагерь. Подходит к нему девушка и предлагает прогуляться в кустики. Он соглашается. А в кустиках ему по башке дали, оружие отняли, на лагерь напали, людей поубивали... находят потом часового. Что ему светит?

– Трибунал, - уверенно ответил Ваня.

– Так ведь он не со зла, просто дурак.

– Но люди же погибли! Трибунал, конечно...

– Вот ты сам и ответил. Что, с человека нельзя спрашивать по всей строгости, потому что он, простите, дурак? У него с того индульгенция отросла?

– Чего?

Я махнула рукой.

– Короче. Дурость - не оправдание и от ответственности не избавляет. Или получай тогда официальную прописку в доме для умалишенных. Там тебе все простят, ты ж дурак.

С этим все были согласны. И я подвела итог.

– Сергей Никодимович сделал мне предложение. Думаю, мы с ним поедем в Москву. Вы со мной. Арина - компаньонка и помощница, Петя - паж...

– Чего?

– Мальчик для разных важных поручений.

– А-а...

– Ваня - доверенный слуга. Ну и вы все трое мои родственники. Сами понимаете, напоказ я вас выставлять пока не могу, но и не брошу.

– Стесняешься?

Кажется, Арина обиделась.

Я повертела пальцем у виска. Потом вспомнила, что этот жест здесь незнаком, и покачала головой. По-простому.

– Дурачки. Ну подумайте сами, до кого проще добраться? Кого проще обмануть, заболтать, причинить вред, через кого проще всего воздействовать и на меня?

Ребята чуть расслабились.

А я только сейчас поняла весь смысл фразы Экзюпери.

Мы в ответе за тех, кого приручили.

Это моя ноша на всю жизнь. И точка. И это та ноша, которая не тянет. Ну... кроме маман.

– Я потому и маман не могу взять. Она ведь все расскажет любому. Понимаете?

Ребята понимали.

– А ей не будет без нас тоскливо?
– засомневался Петя.