Шрифт:
– Не понимаю, о каком долге опять идет речь! Мы же все заплатили! Я их посетила тогда, ну помнишь, когда мне три раза присылали квитанции. Все вроде было в порядке, а тут вдруг выяснилось, что опять надо что-то доплачивать.
– Сколько? – ахнул Вова, когда она назвала сумму, – не может быть, скорее всего, это какая-то ошибка. Такой долг может получиться, если бы в квартире имелось промышленное производство.
Юле очень хотелось, чтобы Вова пошел в эту электрическую контору с ней, но просить об этом было неудобно: у него своих дел хватает, а злоупотреблять его добротой и порядочностью было неприлично.
– Знаешь, ты там скажи: моя квартира – не фабрика. Только вежливо и любезно скажи, не налетай с кулаками. И еще: подари клерку подарок, ну, какую-нибудь недорогую бутылку, Бехеровку, например, и вложи в конверт немного денег. Это сработает лучше всего.
– Немного, это сколько?
– Ну, крон 200, больше не надо.
– Так мало?! Что можно купить за такую мизерную сумму? Какую-нибудь очень средненькую коробку конфет. Или блок «Петры» – препоганые сигареты, я тебе скажу…
– Не курю, – перебил ее Вова, – не спорь, сделай, как я говорю. У чехов и такие подарки – большая редкость, они вообще столбенеют, когда имеют дело с нашими людьми. У наших-то душа широкая, действительно, если уж дают в лапу, так тысячами. Скоро совсем разбалуют законопослушных чешских граждан. А ты собери пакетик, подари и увидишь, что все решится самым лучшим образом. Тут явно какая-то ошибка, но ведь клерка надо убедить в том, чтобы с ней как можно скорей разобрались, причем, разобрались правильно.
На следующий день Юля последовала совету Вовы и к ее неописуемому изумлению проблема с долгом за электричество волшебным образом благополучно разрешилась.
Оставалось разобраться с телефоном. И здесь неожиданно повезло. На входе в здание компании она разговорилась с дежурным, который поинтересовался, куда это пани направляется. Услышав ее чудовищный ломаный чешский, он поморщился и перешел на не менее чудовищный ломаный русский. Результатом этого международного диалога явилось обещание передать заявление специалистам. Он записал Юлины данные в какой-то журнал и заверил, что в течение трех – пяти дней все уладится.
– Пани не следует ни о чем беспокоиться!
Слегка ошарашенная такой удачей, пани попрощалась с любезным служителем и вышла на улицу.
– Надо же, как просто, а я даже боялась зайти в это здание…
Действительно, это был не первый ее визит сюда. Сначала она даже не решилась зайти, просто приехала, посмотрела на помпезный подъезд и уехала. Потом, вооружившись составленной с помощью словаря речью, попыталась-таки пообщаться. И опять ничего не получилось: служители слабо поняли, чего хочет от них эта цизинка (иностранка), а она, в свою очередь, не поняла, что именно ей ответили. И вот теперь все оказалось так просто! Видимо, с самого начала следовало обратиться к дежурному при входе, скорее всего, он для того тут и находился, чтобы принимать заявки. А она-то просто ввалилась в первый попавшийся кабинет, надеясь, что там ей все объяснят. Они, наверное, и объясняли. Да вот только она не поняла.
Таким образом, все формальности, связанные с коммунальными конторами, были улажены. На повестке дня остался один вопрос – ремонт.
Юля обошла все рекомендованные Григорием магазины, но так ничего и не купила. Ну не разбиралась она во всей этой музыке! Одних только цементов было несколько разновидностей! Даже если бы и знала, что именно нужно, она ни за что не дотащила бы сама все эти мешки. На такси, что ли, цемент возить? А растворитель для краски? Как, скажите на милость, объяснить не понимающим ее продавцам, что именно она хочет? Они решительно не понимали пантомимы. В словаре же этого слова не было.
– Позвоню и поставлю вопрос ребром! – решила Юля, – пусть или сам все покупает или я отказываюсь от его услуг! Да неужели в Праге больше некого нанять!
В конце концов, от услуг Григория действительно пришлось отказаться. Еще несколько дней он все тянул с началом работ, объясняя отсрочку тем, что его бригада занята на другом объекте. Однако каждый день непременно навещал клиентку, заводя пространные разговоры о ремонте в частности и о жизни здесь вообще. Видимо вдохновленный Юлиным неприкаянным одиночеством и превратно истолковав ее вежливые улыбки, он как-то заявился поздно вечером и многозначительно поставил на стол бутылку водки. Юля без лишних церемоний выставила незваного гостя.
Когда же он, наконец, привел «рабочих»: тощего, похожего на вопросительный знак, подростка и хромоногую женщину, Юля весьма невежливо выгнала прочь всю компанию.
На следующий же день она отправилась к Зине, чтобы, не ругаться с ней, нет, просто поинтересоваться, зачем это она прислала ей такого никудышнего мастера.
Однако Зина даже не дала ей открыть рот.
– Отлично, просто отлично, что ты пришла, – оглушила она ее с порога жизнерадостным визгом, – ты мне нужна!
Она энергично потащила ее в тот самый антикварный кабинет, треща по своему обыкновению на ходу. Оказывается, для Юли нашлась работа! Нет, она не ждет благодарности, она просто хочет оказать услугу хорошей милой девочке.
Юля сразу насторожилась. Оказалось, не зря. После фанфар и дифирамбов зазвучала весьма пугающая музыка.
Пани Зина задумала новое дело. Но без Юли оно никак не выгорит, поскольку все и затевается-то именно для нее. Свой процент она, конечно, оговорит особо, а дальше вопрос только в Юлиной расторопности и мастерстве. Почему бы ей не начать работать врачом прямо сейчас? Собственный врачебный кабинет! Небольшой, уютненький, специализирующийся на… абортах. Клиентуру Зина берет на себя, благо, католическая Польша рядом, да в очередь записываться будут! Выгодное дело, и думать не о чем!