— Вот, переворачивай каждый час… — и сама поставила часы возле лампы, песок тут же потек вниз.

Движение песка в песочных часах завораживает. Дома на моем столе тоже стояли песочные часы, красивые, сделанные под старину, и тоже рассчитанные на целый час — уж и не знаю, где раздобыл их мне в подарок мамин брат дядя Гоша. Мама тогда заявила, что это ненужная вещь и бесполезная трата денег. Но мне почему-то всегда нравились бесполезные вещи.

Нилла уходить не спешила, напротив, она сбросила башмаки и забралась с ногами на лавку, так, что лампа и часы оказались между нами.

— Удивляешь ты меня, Камита, — она хмыкнула. — Поначалу казалась недотепой, да и дядька твой тебя полудуркой представил. А оказывается, вон, магическими вещами пользуешься. А грамоты не знаешь. Дин, кстати, и читать и писать умеет.

Я только улыбнулась и достала Данины бусы. Хоть до меня и дошло уже, как их надо нанизать, о все же, может, не все дошло, а Нилла наверняка точно знает.

Она высыпала бусины на ладонь, они оказались гранеными, красивого, густого, винно-красного цвета.

— Ого, красота какая. Тебе девичьи бусы надо нанизать? И впрямь, я все не решалась спросить, почему не их носишь? Помочь, что ли, сама не знаешь, как? — она удивленно покосилась на меня. — Вот и говорю, странная ты, простых вещей не знаешь. Тебя словно дракон с луны принес.

Вот так, значит, здесь говорят? У нас с луны падают, или валятся. Дракон, должно быть, доставляет с луны намного комфортнее. И вот еще: Нилла верно поняла самую суть насчет меня — я не отсюда. Откуда-то издалека. Трудно сказать, хорошо это или не очень…

В мешочке с бусинами нашлась и толстая вощеная нитка. Нилла принялась ловко нанизывать на нее мелкие бусины.

— Тебе сколько лет, Камита?

Показала ей на пальцах, так же, как барышне: двадцать один.

— М-м-м, так много? Я думала, что меньше. Тебе нужно восемь бусин, — она отсчитала восемь крупных.

С этим все ясно: количество девичьих бусин на шее девушки зависит от ее возраста, а именно на сколько лет она старше тринадцати. В четырнадцать лет, должно быть, надевают одну крупную бусину среди множества мелких, и добавляют с каждым годом. У ленны Даны крупных бусин пять, значит, ей восемнадцать лет, а мне надо восемь, потому что тринадцать и восемь будет двадцать один.

— Ты ведь сирота? — я кивнула, и Нилла продела нить сквозь несколько мелких бусин так, что получилась петелька. — А родные братья у тебя, может, есть? Сколько?

Я мотнула головой — нет, ни одного. Есть два двоюродных, сыновья дяди Гоши, но в данном случае это не считается?

— А жаль, — вздохнула Нилла, — ну ладно.

Мне тоже было жаль — я так и не узнала на этот раз, как с помощью бусин показывают наличие и количество братьев.

— Вот, держи, — Нилла протянула мне свое изделие и мешочек с тем, что осталось. — Красиво, правда ведь? Да, хороша ты. Такие бусы и для княжны сгодятся.

Я закивала, жестами выражая свое восхищение и благодарность. Нилла помолчала, задумчиво глядя то на меня, то на огонь, потом вдруг подалась ко мне и сказала тихо:

— Послушай, Камита. Ты почему-то хочешь в Андер. У тебя там кто-то есть, да? Мужчина? Или родственники? И ты надеешься, что ленна отвезет тебя туда, да?

И, дождавшись моего слабого кивка, продолжала:

— Не очень доверяйся ленне. Она не хочет замуж за младшего князя, понимаешь? Если она выкинет что-нибудь, чтобы избежать свадьбы, а ты будешь рядом — попадешь под раздачу, тоже виноватой сделают. А оправдаться вряд ли сможешь. Поняла? Ленне-то ничего не будет, а вот тебе! Поосторожничай.

Она слезла с лавки, нашарила пятками башмаки.

— Ладно, Камита, дальше справишься, а мне вставать на заре. Помоги тебе Провидение…

Конечно, я справилась. Прописанное ленной лечение помогло, к утру жар у Дина спал. Под утро я с чистой совестью прикорнула у него в изголовье, и проснулась, когда солнце уже встало. Моя рука… ах, какая идиллия, опять оказалась под щекой Дина, я осторожно освободила ее — он не проснулся. Теперь — к ленне?

Сначала забежала на кухню позавтракала лепешкой и чашкой ягодника. Слуги ели за длинным столом у входа в кухню, лепешки были из темной муки с какими-то ягодами, ноздреватые, вкусные, желающим еще наливали какого-то супа, или жидкой каши — я не разобрала. И собрались за столом одни женщины. Странное дело, я вдруг почувствовала, что вполне освоилась, и мало что или кто могли бы меня смутить, включая экономку. Ну, экономка так экономка! Справимся. На меня по-прежнему глазели, конечно, ну да ладно, это вполне естественно. Насмотрятся и перестанут.

— Ты сегодня к нам придешь, Камита? — спросила тетушка Ола, споро собиравшая на большой поднос явно завтрак для кого-то: лепешки, не наши, другие — золотистые, румяные, а также какие-то маленькие посудинки с чем-то, кувшинчики, тарелочки-ложечки.

Я в ответ развела руками.

— Скажу экономке. Нечего тебя туда-сюда гонять, работай уж с нами, — проворчала она. — Сегодня еще лишних людей кормить, рук не хватает.

Я кивнула и показала на поднос, знаками и мимикой любопытствуя — для кого?