Некоторые виды красоты можно уподобить великолепным поместьям, которыми публика считает себя вправе восхищаться столько же, сколько и владелец, и такое поместье было бы скучным и, может быть, пришло бы в запустение, если бы его не показывали публике.

Красота Сесилии Трэверс не напоминает великолепного поместья. Она пробуждает какое-то чувство доверия. Будь Дездемона похожа на нее, Отелло не ревновал бы. Но Сесилия и не обманула бы своего отца и, я думаю, не высказала бы недостойному поклоннику свою радость, "что небо создало для нее такого человека". Ее душа гармонирует с наружностью, и душа эта общительная. Дарования ее не слишком ярки, но, взятые вместе, они составляют приятное целое. В ней достаточно здравого смысла для практической жизни и достаточно той неоценимой женской способности, которая называется тактом, чтобы уравновешивать проявления таких причудливых натур, как моя, и вместе с тем достаточно понимания юмористических сторон жизни для того, чтобы не принимать слишком буквально всего, что может, сказать такой взбалмошный человек, как я. Что же касается характера, никто не знает характера женщины, пока не рассердит ее. Но я полагаю, что ее характер в нормальном состоянии безмятежно спокойный, со склонностью к веселью. Теперь, дорогой отец, не будь ты одним из умнейших людей на свете, ты заключил бы из моих похвал Сесилии Трэверс, что я в нее влюблен. Но ты, без сомнения, давно усвоил ту истину, что влюбленный человек не станет взвешивать достоинства женщины такой твердой рукой, как та, которая водит этим стальным пером. Я не влюблен в Сесилию Трэверс и об этом жалею. Когда леди Гленэлвон, которая по-прежнему удивительно добра ко мне, твердит каждый день: "Сесилия Трэверс была бы для вас прекрасной женой", я не знаю, как ей возражать, но вовсе не намерен спрашивать Сесилию Трэверс, согласна ли она одарить своими совершенствами того, кто так холодно их признает.

Я узнал, что она решительно отказала человеку, за которого отец желал ее выдать, и что тот утешился, женившись на другой. Без сомнения, другие женихи, не менее достойные, не замедлят явиться.

О самый дорогой из моих друзей и единственный, кому я могу поверять тайны, - буду ли я когда-нибудь влюблен? А если нет, то почему? Иногда мне сдается, что и в любви, как в честолюбии, у меня есть неосуществимый идеал и что поэтому я должен всегда оставаться равнодушен к той степени любви и к той степени честолюбия, которые мне доступны. Мне кажется, что если я полюблю, то буду любить так пылко, как Ромео, - и "та мысль внушает мне какое-то смутное и ужасное предчувствие. А если бы я нашел цель, достойную возбудить мое честолюбие, я так же горячо устремился бы к ней, как... Кого мне назвать? Цезаря или Катона? Честолюбие Катона мне нравится больше. Но нынче люди называют честолюбие несбыточной причудой, если борьба была неудачна. Катон хотел спасти Рим от черни и диктатора; но Рим нельзя было спасти, и Катон бросился на свой меч. Живи Катон в наше время, коронер на дознании вынес бы решение: "Самоубийство в состоянии невменяемости", и такое решение было бы подтверждено его безумным сопротивлением черни и диктатору!

Говоря о честолюбии, я перехожу к другому исключению из современной молодежи. Представь себе молодого человека, лет двадцати пяти, который нравственно гораздо старее здорового шестидесятилетнего, представь себе его с умом Старческим в цвете юности, с сердцем, подчиненным мозгу и питающим горячей кровью холодные идеи; человека, насмехающегося над всем, что я называю идеями, наконец, человека, издевающегося над всем, что я называю возвышенным, а между тем не делающего ничего, что он находит низким; человека, который так же равнодушен к пороку и добродетели, как эстетика Гете; человека, который никогда не станет рисковать свежи карьерой мыслителя-практика из-за неблагоразумной добродетели и никогда не запятнает своей репутации унизительным пороком. Представь себе этого молодого человека с умом острым, сильным, находчивым, беспринципным, неустрашимым, изощренным, но не гениальным. Представь себе его и не удивляйся, если я скажу тебе, что он один из Чиллингли.

Род Чиллингли достиг в нем своей высшей точки и стал наиболее "чиллинглиобразным". В самом деле, мне кажется, что мы живем в такое время, которое особенно подходит к отличительным свойствам Чиллингли. В продолжение более десяти столетий, когда наш род имел и определенное жительство и имя, он был пустым и ничтожным. Его представители жили в эпоху горячей крови и были принуждены прятаться в тихих водах со своими геральдическими эмблемами. Но для нынешних времен, дорогой отец, хладнокровие - самая отличительная черта, и для успеха в обществе нужна как раз самая холодная кровь. Кем был бы Майверс Чиллингли в тот век, когда за религиозные убеждения не давали и ломаного гроша и когда политические партии считали свое дело священным, а своих предводителей - героями? Майверс Чиллингли не нашел бы и пяти подписчиков на свой "Лондонец". Но теперь "Лондонец" - самый популярный печатный орган среди образованной публики, он громит и высмеивает все основы общественной системы, не пытаясь переделать ее, и каждая новая газета, если она устоит, подражает "Лондонцу". Майверс Чиллингли - великий человек и самый могущественный современный писатель, хотя никто не знает, что он написал. Гордон Чиллингли - еще более замечательный пример повышения ценности рода Чиллингли на современном рынке.

В авторитетных кругах все согласны с тем, что Гордон Чиллингли займет высокое место в авангарде будущих передовых людей. Его уверенность в себе такова, что заражает всех, с кем он приходит в соприкосновение, включая и меня.

Он сказал мне недавно с sang-froid {Хладнокровием (фр.).}, достойным самого холодного Чиллингли: "Я намерен стать премьер-министром Англии, это только вопрос времени". И если Гордон Чиллингли действительно станет премьер-министром, это случится потому, что все возрастающий холод нашей моральной и общественной атмосферы как раз будет подходить к развитию его талантов.

Он более всех других людей на свете способен заглушить голоса декламаторов старинных сентиментальных лозунгов - любви к отечеству, заботы о его положении среди других наций, рвения к его чести, гордости его славой. О, если бы вы послушали, как он философски и логически сводит на нет слово "престиж"! Такие понятия считаются чушью, и когда Англия проникнется этими взглядами и у нее не будет юг колоний, ни флота, ни интересов в делах других народов; когда она дойдет до счастливейшего состояния Голландии, тогда Гордон Чиллингли будет премьер-министром.

А между тем, если я когда-нибудь займусь политикой, то полностью отрекусь от атрибутов Чиллингли и мое место будет в оппозиции - хотя бы и безнадежной - Гордону Чиллингли. Вместе с темя чувствую, - что этого человека нельзя уничтожить и что ему следует предоставить свободу действия: его честолюбие будет гораздо опаснее, если его раздражать препятствиями.

Я предлагаю, чтобы ты, дорогой отец, оказал этому талантливому родственнику одолжение и дал ему возможность вступить в парламент. При нашем последнем разговоре в Эксмондеме ты рассказывал мне о негодовании Гордона-отца, когда мое появление на свет лишило его наследства. Ты сообщил мне в то же время о намерении откладывать ежегодно сумму, которая впоследствии могла бы обеспечить Гордона-сына и в некоторой мере вознаградить его за разочарование, когда осуществилась твоя надежда иметь наследника. Ты сказал мне также, как твое великодушное намерение было нарушено из-за справедливого гнева на старшего Гордона, когда он измучил тебя поглощавшей большие средства тяжбой. Как раз в это время ты прикупил большой участок к своим владениям, и это приобретение, увеличив твои земли, уменьшило твой доход. Это обстоятельство тем более лишило тебя возможности откладывать какие-либо суммы. Встретившись на днях с твоим поверенным, мистером Уайнингом, я узнал от него, что ты давно таил желание, которым твоя деликатность не позволяла тебе поделиться со мной, чтобы я, как наследник, имеющий на это право, согласился вместе с тобой уничтожить майорат. Он показал мне, как выгодно это было бы для имения, потому что развязало бы тебе руки, чтобы ввести разные улучшения, в которых я искренне следую за прогрессом века, но для которых, как пожизненный держатель, ты не мог достать денег иначе, как под разорительные проценты: новые коттеджи для работников, новые строения для арендаторов и прочее и прочее. Позволь мне прибавить кстати, что мне хотелось бы увеличить вдовье наследство моей милой матушки. Уайнинг говорит, что у нас близ города есть земля, которую можно продать со значительной выгодою, если будет уничтожен майорат.

Поспешим составить необходимые акты и, таким образом, получим двадцать тысяч фунтов стерлингов для осуществления твоего благородного и, позволь мне прибавить, справедливого желания сделать что-нибудь для Гордона Чиллингли. В новые акты мы можем включить право отказывать поместье кому хотим, но я решительно против того, чтобы отказывать его Гордону Чиллингли. Может быть, это прихоть - но я думаю, ты разделяешь ее, - что владелец английской земли должен иметь сыновнюю любовь к родной земле, а Гордон никогда не будет питать этой любви. Я думаю также, что и для его собственной карьеры и для установления между ним и нами откровенных отношений лучше прямо сказать ему, что он не будет иметь никаких выгод в случае нашей смерти. Двадцать тысяч фунтов, подаренных ему теперь, будут значить для него больше, чем в десять раз большая сумма - через двадцать лет. Он может стать членом парламента, имея в своем распоряжении деньги, которые вместе с тем, что он имеет сейчас, будут приносить если и скромный, то все-таки достаточный доход, чтоб сделать Гордона независимым от покровительства министра.