Автобус вез какую-то вахту откуда-то издалека, и поэтому он оказался глубокой ночью возле остановки, и весь салон в нем дремал. Вот только вопрос остается открытым для Сергея до сих пор: Почему он остановился, когда ему не надо было никого высаживать, и он был не рейсовый? И почему терпеливо дождался пока Сергей в него не сядет? Действительно, в этом есть какая-то мистика, но как-бы там ни было, он теперь стоял в проходе, и периодически размазывал сочащуюся кровь из сломанного носа. Это в полутьме заметила сидящая рядом женщина, которая не спала, и она сердобольно спросила:

– Что случилось молодой человек? Что с вами?

– Да все нормально, немного побили, – ответил Серега пряча свое лицо, или вернее, что от него осталось в воротнике кожаного плаща.

– Ничего себе немного. Вы видели себя в зеркале? Вон у вас кровь до сих пор бежит из носа… Да что же это я? Садитесь, – и она начала подниматься. Но Сергей жестом остановил ее:

– Спасибо, не надо. Сидите. Я лучше постою, – он понимал, что если сядет, то тепло, которое уже и так начало размаривать сразу же усыпит его, и тогда этот «Летучий голландец» увезет его не весть куда.

Тогда она порывшись у себя в довольно большой сумке протянула ему что-то светлое в руке, похожее на тряпку.

– Ну тогда вот, возьмите это, и приложите к носу.

– Спасибо вам, – ответил Серый, и тут-же приложил ее…

Сергей жил на окраине станицы недалеко от федеральной трассы, и очень часто возвращаясь из института приезжал домой по короткому пути, не заезжая на автовокзал. Он сходил на остановке под негласным названием «Тропинка». Ее знали все водители рейсовых автобусов следующих по маршруту: «Краснодар – Южанская». Эта самая тропинка шла от трассы через лесополосу, потом по полю метров двести, далее, она выходила на небольшой мостик через канал идущий из очистных сооружений, следом, она опять шла по полю еще метров триста, и уже затем выходила на первые дома станицы, а там пару кварталов, и Серега дома…

И в этот раз Сергей решил выйти на «Тропинке», и подойдя к водителю всматриваясь ночную мглу, чтоб не проехать, чисто интуитивно сказал водителю:

– Остановите здесь пожалуйста.

Водитель обернулся, и разинул рот. Он моментально сбросил газ, и продолжая смотреть на расплющенное лицо Сергея ничего другого не нашел как сказать:

– А ты уверен?

– Да, – ответил Сергей, и добавил, – здесь остановите.

Водитель надавил на тормоза, и оправившись снова спросил:

– Слушай, может тебе в больницу надо?

– Да все нормально… Спасибо, не надо… Я тут недалеко живу, – ответил Сергей суя водителю деньги.

– Да ты что парень, ничего не надо, – сконфузившись пролепетал водила.

– Большое спасибо, – уже на ходу бросил Серега…

Дверь автобуса закрылась, он рыкнул, и его задние красные фонари стали неумолимо удаляться.

* * *

«Веер» и здесь работал во всю, но только в отличии от пригородных поселков где хоть изредка горели фонари, на периферии гасили абсолютно все, и станица была погружена в полнейший мрак. Даже лесополоса, которая была в нескольких метрах от трассы, не была видна. Дождь еще продолжался, хотя существенно уменьшился став моросящим, затяжным, являющийся неотъемлемой частью ранней весны.

Сергей наугад пошел в сторону станицы, пытаясь по ходу определить по бьющемуся сухостою о его ноги, где находиться тропинка. Вскоре он нашел ее, и пройдя сквозь лесополосу вышел в поле.

Думаю не надо объяснять, что такое Кубанский чернозем на вспаханном поле, когда на него обрушились сверху многие тонны воды. Вот именно такое поле теперь было перед Сергеем, к тому же, его совсем недавно перепахали вывалив наружу огромные, жирные, черные пласты земли, и уничтожив тропинку. Через несколько шагов по этим глыбам на ногах у него были уже килограммы грязи, и каждый новый шаг давался ему все трудней и трудней. Грязь была именно «на ногах», потому как туфли были моментально ей поглощены.

От потери крови Сергей был совсем ослаблен, и его хватило метров на сто, пройдя которые у него снова стала кружиться голова, а сплошная тьма только усиливала эффект вращения: Когда он закрывал глаза пытаясь остановить головокружение, то картинка не менялась – внутри и снаружи была черная ночь. И чем он чаще закрывал глаза, тем сильнее мгла разгонялась, пока что-то не полыхнуло в его голове…

…Сергей открыл глаза, и понял, что лежит на липком, жирном черноземе… Еще он понял, что потерял сознание, но не знал на сколько… Моросящий дождь все так-же неспешно стекал с черных крыльев ночи… Сергей попробовал подняться – это у него с трудом получилось. Затем, он попытался сделать шаг, но ноги так увязли в черной слившейся со тьмой земли, что он не смог их оторвать. Тогда Серега встал на четвереньки, и изо всех оставшихся сил двинулся вперед. С трудом, словно альпинист лезущий на отвесный склон, он медленно пополз в перед…

Сергей полз на четвереньках чавкая грязью иногда погружаясь в небольшие лужи, иногда в довольно большие, в которых его тело практически полностью погружалось под воду. Иногда увязнув, и после небольшой борьбы с черноземом, он вновь продолжал движение вперед пока не уперся в железные трубы – начало мостика через канал. Когда его тело перемешанное с грязью оказалось на досках, он решил сделать передышку, чтоб хоть немного восстановить силы.

«Только не отъехать,… только не отъехать,… только не отъехать», – мысленно повторял Серега каждую секунду, дыша на скрюченные от холода грязные руки. Хоть голова и звенела, но он прекрасно понимал, что если он потеряет сознание, то непременно замерзнет на этом поле…