К моему стыду, это был единственный фильм режиссера Малика, который я помнил. Да и тот мне не нравился.

– «Древо жизни» его не смотрели?.. Хорошее кино, – отозвалась хозяйка. – Немного дидактическое, но хорошее… В нем подростковые годы героя сравниваются с развитием и рождением Вселенной. Две противоположности борются в душе юноши – добрая, любящая мать и жесткий, требовательный отец. И, что ни говори, правильные вопросы ставятся в фильме. Почему несчастья падают и на праведников? Любит ли нас Создатель? Какое место мы занимаем в этом мире?

– Простите, а ответы на эти правильные вопросы он дает? – вскинулся я. – Или как в «Тонкой красной линии» – трехчасовое сотрясание воздуха и повторение прописных истин, да еще и с жирной росписью в конце «я тоже не знаю ответов»?.. Впрочем, о чем это я… Нам в Москву надо! Как бы это организовать? Есть тут кто с машиной? Наша заглохла напрочь. Смартфоны не работают, такси или эвакуатор не вызвать.

– Майкл, – укоризненно сказал Евгений Сергеевич, во взгляде которого промелькнуло что-то лазаревское, – более всего на свете вам сейчас нужно думать о тех вопросах, что Малик поставил в «Дереве жизни». Зря, что вы постоянно скатываетесь от общего к частному, погружаетесь в круговерть физического мира… Меняете «Тонкую красную линию» на «Трансформеров». Мы могли бы сейчас многое узнать. Впрочем, как изволите. Живые души? Нет здесь больше живых душ, кроме нас. Да и мы живые только с определенной точки зрения…

С этими словами дед взял столовый нож и быстро надрезал кожу на своем левом запястье. Крови не было, кожа соскользнула, как целлофан, – через аккуратное зияющее отверстие мы увидели набор светлых пластиковых стержней, которые шевелились в такт движениям пальцев.

Подземная лодка была собрана из отсеков – наподобие вагонов поезда метро. Каждый из них достигал шести метров в длину, был шириной почти семь метров и высотой три с половиной метра. Общая длина «поезда» была почти четыреста метров. Головную часть, где находилась кабина «машиниста» – пост управления, – венчала головка с четырьмя полутораметровыми бурами. Они, как и гусеничная ходовая часть, работали от двадцати электродвигателей, по полторы тысячи лошадиных сил каждый. Питание для всего этого бралось от дизельных электрогенераторов с тысячекубовым топливным баком.

Вы поняли масштаб системы? Скорость? До нескольких километров в час внутри скальной породы и до десяти в мягкой земле! Вооружение? Две тысячи мин и еще двадцать четыре шестиметровые подземные торпеды плюс двенадцать пулеметов. Гений инженера Риттера разработал машину в 1934 году, а спустя год мы уже испытывали ее в Альпах. Меня переполняла гордость и одухотворение. А страха не было совсем, ни капельки. В случае успешных испытаний будет построено не менее двадцати таких поездов. Секретное оружие, стальной кулак, «Змей Мидгарда» точно позволит переломить исход любого сражения. Искра, которая пройдет под землей через любое препятствие.

– Правый заклинило!

Ожидаемый результат – слишком быстро шли.

– Скорость один километр в час.

– Оба левых! – Панель управления стала почти вся мигать красным.

Я понял, что дело совсем дрянь. Шум. Треск. Дребезг.

– Капитан, все буры вышли из строя. Мы не можем двигаться.

Лицо боцмана, а мы были на мостике вдвоем, было не просто испуганным, оно казалось мертвенно-бледным. Впервые за пятнадцать лет совместной службы я видел этого седого морского волка в таком состоянии.

– Вальтер, ситуация в пройденной штольне?

– Обвал в пятидесяти метрах сзади, глухой.

– Задний ход, всю мощность на гусеницы. Включить задний бур.

– Электрогенераторы дают десять процентов. Лодку им не сдвинуть с места.

– Результаты проверки?

– Что-то с топливом. Не уверен, возможно, саботаж. Такое чувство, что половину пути мы прошли с нормальным баком, а сейчас в нем оказалась вода.

– Полная остановка всех систем. Перезапуск.

Пять минут в абсолютной темноте. Я пытаюсь думать о Германии, но в голову лезут лишь чулки Изабеллы. Три дня назад, обедая, познакомились с ней, вечером уединились в гостиничном номере. Она была… Слабое мерцание. Похоже, нет мощности даже для освещения.

– Капитан, генераторы дают два процента мощности. Система перешла в режим максимальной экономии энергии. Заряда аккумуляторов хватит на час. По протоколу…

– Вальтер, отставить. Помню протокол. Если через час не будет найдено решение проблемы, будьте уверены, подорву лодку. Жаль, конечно, что спасательные капсулы отсутствуют на борту, но в следующих версиях «Змея» они точно будут.

Право слово, я произносил все это с полной уверенностью, что смогу это сделать.

– Было приятно с вами служить.

– Мне тоже, – буркнул я.

Хуже всего ощущать себя запертым в каменной ловушке.

– Что говорим команде?

– Плановая часовая вентиляция.

Через минуту боцман вернулся и молча сел. Я достал бутылку и два стакана. Странно, но даже сейчас страха не было. Разлил двадцатилетний виски, почти всю бутылку – стаканы под самый край. Мы молча выпили. Разлил остатки.

– Капитан, можно с вами поговорить как с товарищем? – спросил боцман.

Ну вот, и старого морского волка пробрало – решил подушевничать. Впрочем, мы и раньше с ним вели умные беседы о смысле мироздания. Сейчас, пожалуй, самое время расставить все точки над «i».